Эта книга о том, как строился Читинский тракт, о проезжавших по нему известных людях. Изложена история возникновения станков, а позже сел, исчезнувших и ныне существующих. В основу повествования легли воспоминания старожилов.

Слово к читателям

Нам дорог каждый уголок родной земли. Как бы ни складывалась жизнь людей, как бы далеко ни забрасывала их судьба, но они всегда стремятся вернуться на родину, чтобы поклониться родным местам, могилам своих предков.

 День сегодняшний не похож на день вчерашний. Но прошлое нельзя вычеркнуть из жизни. Оно с каждым человеком до конца дней его и определяет его поступки, его жизнь, его бессмертие.

 Человеческая память обладает удивительным свойством хранить все, что связано с жизнью, с историей человечества. Она передаетнам, как эстафету, наследие всех поколений, живших до нас.

В одном из своих последних выступлений, обращаясь к молодежи, академик Д.С.Лихачев говорил так: «Для того, чтобы беззаветно любить Родину, надо знать, за что  ее любить, надо знать ее историю, знать героев и их великие подвиги. Уметь ценить и понимать красоту, созданную и завещанную нам нашими славными предками…

И то, что история донесла до наших дней, все это сохранилось не случайно. Это величайшая ценность, данная нам в наследство. Память о замечательных событиях прошлого пробуждает лучшие человеческие чувства, формирует качества патриота и гражданина».

Книга, которую вы держите в своих руках, - первый опыт, результат многолетней (в течение 25 лет) поисково-исследовательской работы, неустанных розысков архивных документов, свидетелей событий, сопоставления фактов.

Это документальное повествование ценно тем, что в нем отсутствует вымысел, оно построено на живом материале огромного количества рассказов и воспоминаний земляков.
Я благодарна и признательна всем старожилам-свидетелям прошлого, чья уникальная память сохранила для потомков детали, имена, даты, события тех давних лет.

Надеюсь и верю, что эта эстафета не прервется.
Нет, связь времен не оборвется,
Когда замрет моя рука:
Ведь кровная тропинка вьется
В грядущее – через века.

Часть 1

О чем поведал старый тракт…
Все начинается с дороги:
Проспекты, улицы, дома.
Все начинается с дороги:
И новый день, и жизнь сама.

Дороги… На карте они похожи на артерии, жилками пронизывающие республику – шоссейные и просто проселочные. Одни из них проложены недавно, другие уходят в глубь веков. Основные тракты назывались «столбовыми дорогами».

Присоединение к России в начале XVIII в. огромных территорий Восточной Сибири и Приамурья и их освоение потребовало иметь удобные и надежные пути сообщения.

Первой транспортной «магистралью», проложенной в Забайкалье, стал так называемый Московский (Сибирский) тракт, шедший от Москвы на Дальний Восток и представлявший собою обыкновенную тележную дорогу для гужевого транспорта. Иногда его называли «государева дорога», а буряты – «Улаанай харгы». Данный тракт проходил через города Иркутск, Верхнеудинск, Читу.

Здесь глушь была и тишина,
Отсюда страшная дорога
Людей на каторгу вела,
Шла от острога до острога,
От плит до новых плит могильных.
Здесь тракта каждая верста
Измерена шагами ссыльных.

По этой дороге ехали первые переселенцы на Амур, шли каторжане на Горный Зэрентуй и Акатуй, шли и ехали политические ссыльные в Сибирь. До 1863 года по Московскому тракту прошло полтора миллиона каторжан, побывали в этих местах и многие выдающиеся деятели русской культуры, науки, известные путешественники, исследователи, писатели.

По нему же в свое время прогнали в ссылку участников восстания Емельяна Пугачева, потомки которых до сих пор живут в Колесово, Творогово, Шигаево и других селах Кабанского района. По этому же тракту проследовали на каторгу и в ссылку  декабристы, а в 1756 г. в Бурятию прибыли первые семьи раскольников-старообрядцев, так называемых «семейских».

В начале XVIII века Московский тракт пересекал уже Западную Сибирь и в Восточной Сибири доходил только до Тайшета. В 1726 году началось строительство этого тракта от Тайшета до Читы.

Любопытно, что государство выделяло на эти цели по 1000 рублей на каждые 10 верст дороги. Это следует из Указа Петра I о порядке постройки дороги, а в инструкции указывалось, что «каждый обязан строить дорогу с крайним радением, следя того, как бы казне было безубыточно и в проезде способно и благовременно и впредь прочно».

Строительство этого участка дороги продолжалось 14 лет (по данным известного автора историко-географических исследований В.В.Воробьева в книге «Города южной части Восточной Сибири», изданной в 1959 г.

Хоринцы привлекались ежегодно на ремонт труднейшего Прибайкальского участка Московского тракта через заснеженные хребты Хамар-Дабана.

Строительство Нерчинского тракта велось под руководством известного мореплавателя командора Витуса Беринга. Направляясь в 1733 году во главе II Камчатской экспедиции, он имел дополнительное поручение по налаживанию почтового тракта. В книге П.Ф.Калашникова читаем: «Станы были размещены на расстоянии 50-60 км. Для соблюдения точности отправки почты, правительство приписывало создавать поселки из русских поселенцев на протяжении всего Московского тракта».

Позднее участок Московского тракта от города Верхнеудинска до Читы был переименован в Читинский тракт. Общее направление Московского тракта по территории Бурятии сохранилось с некоторыми изменениями и по настоящее время. О многом мог бы поведать этот старинный тракт.

Только сопки и степи хранят покой и молчание. Общеизвестен исторический факт о знаменитой поездке делегации хори-бурят, представителей 11 хоринских родов, к царю Петру. И этот путь праведный они свершили на конях еще до строительства главного тракта. Попробуем восстановить в памяти свидетелей строки большой и богатой истории тракта.

 Вначале тракт использовался главным образом для почтово-грузового пользования, но уже в 1750-60 г.г. по тракту перевозили дорогие и легкие товары, а к концу XVIII в. по тракту шли все транзитные грузы на Восток.

Отошли в область преданий знаменитый колесный и санный пути. Кто не знает о «шалостях», творившихся на сибирском пути? Кто не слышал о том, что одна из богатейших сибирских купеческих фирм положила начало своему материальному благосостоянию организованным ночным разбоем на большой дороге? «Чаерезом» - грабителем чайных обозов на Московском тракте начинал свою карьеру будущий томский миллионер Евграф Кухтерин. Слушая или читая рассказы об этом, как-то не веришь, что все это было сравнительно недавно, еще при наших отцах.

Древний тракт, идущий от Читы,
В даль близ моего села стремится.
И поныне можешь видеть ты,
Как родник в том месте серебрится…

С созданием обширной Монгольской империи в XVIII веке возникла необходимость в организации эффективной почтовой службы. Такой системой стала конно-уртонная служба. Слово «уртон» обозначало меру длины, равную 30-40 километрам. Эта уникальная система почтовой службы вызывала восхищение зарубежных путешественников. Знаменитый итальянский путешественник Марко Поло назвал ее чудом.

Как сообщал французский монах Плано Карпини, ехавший со своими спутниками в 1246 году из ставки хана Батыя на Волге в столицу великого хана в Монголию, им приходилось по 5-6 раз в день менять лошадей на уртонных станциях, разбросанных по всему тракту.

Для доставки срочных сообщений использовались специальные курьеры. Об их приближении оповещали звуки труб, а в ночное время – факелы. На конверте с посланием ставили печать с изображением птицы и конских копыт, что означало «скачи быстро, как птица».

Конно-уртонная служба существовала до 1949 года. Сложившийся в течение многих столетий этот вид почтовой связи имел довольно сложную структуру и состоял из двух форм: государственной (на главных маршрутах страны) и местной (сообщение внутри сомонов и аймаков). О том, как действовала такая служба, могут рассказать люди старшего поколения. Служба на почтово-уртонной станции была обязательной повинностью для скотоводов. Отбывали ее раз в год по 45 дней, по очереди.

Выезжали на место с семьями, со всем имуществом, скотом. Вменялось в обязанность иметь лишнюю юрту для ночлега путников и предоставлять лошадей. Доставляли почту или путника до следующей станции и возвращались обратно, забирая почту и других путников. Уртонные станции или станки находились по тракту обычно на расстоянии около 30 километров друг от друга. По уртонам отправлялась только официальная корреспонденция. Для частной переписки этот путь был закрыт.

Уртонные станции работали круглосуточно, в любое время дня и ночи, в любую погоду, в стужу и зной, пургу и ливень, готовые принять и доставить почту и путников. Малейшая задержка почты грозила штрафом, а то и тюрьмой. Контроль был строгий. Каждый гонец имел при себе бумагу, куда проставлялись не только данные о грузе, месте доставки, но и даты прохождения маршрута. Так что гонцов старались обслужить как можно лучше и быстрее.

Уртонная служба долгое время была эффективным и надежным средством доставки почты. Но в то же время она тяжелым бременем ложилась на плечи народа. Государство не выделяло никаких средств на содержание уртонной станции.

Обеспечивать питанием путников, курьеров должны были уртонщики. Приходилось резать собственный скот, содержать почтовых лошадей. Даже для людей состоятельных уртонная служба была разорительной. Работа была тяжелая, неблагодарная. Но, тем не менее, уртонщики работали добросовестно, четко, без перебоев. Особенно оживленным был Московский тракт зимой, когда по нему тянулись огромные обозы чая, пушнины, рыбы, масла, сала на Запад и промышленные товары на Восток.

По тракту шла значительная часть грузов, предназначенная для золотых приисков. Грузопоток усиливался с каждым годом и служил стимулом для развития в Сибири извозного промысла. Извозный промысел вызвал в притрактовых городах и селах развитие кузнечного, шорного, санного, бондарного и других ремесел.

Он давал заработок местным жителям и расширял внутренний рынок на сельскохозяйственные продукты. По тракту от Верхнеудинска до Читы действовали станки (станции, по-бурятски «урто»): Онохойский, Курбинский, Шанатский (Шана-урто), Тарбагатайский (Хахирэ-урто), (ныне Удинск), Кульский (Хулэ-урто) – (Улан-Одон), Онинский (Анаа-урто), Онинский бор (Ониноборск), Шэбэтэ, Поперечный, Погромнинский, Еравнинский, Домнинский, Вершино-Удинский, Вершино-Кондинский, Шакшинский.

Хоринские роды несли уртонную повинность с 1809 г. На каждом из 15 постоянных уртонов держали в готовности по одному почтовому дому, двору, повету, сараю, по одному тюремному зданию с частоколом для содержания осужденных, каторжников. Иногда они назывались пересыльной избой или кордоном, этапом. Одно из таких зданий, перевезенных из Кульского станка (с.Улан-Одон), находится на территории Этнографического музея в г.Улан-Удэ.

Для обслуживания станции богатыми давалось довольство для одной юрты, 12 коров с телятами, около сотни лошадей. На каждом уртоне оставляли по одному зайсану. Они занимались делами, связанными с почтой, встречали государственных чиновников, исполняли должность смотрителей.

Ревизия Сперанского признала нагрузки хоринского народа обременительными, и в 1820 году он был освобожден от содержания почтовых станций, каковые были переданы на содержание казны. Ученый-натуралист, исследователь Сибири, Петр-Симон Паллас, путешествовавший по Бурятии в 1742 году, пишет об исполнении хоринцами «подводной повинности»: «Как на одну из особенностей этой повинности можно указать то, что бурятам приходилось возить не только самих чиновников, но наряжать особую подводу для перевозки их… шпаги.

Кому надобны подводы, тот посылает вперед свою шпагу, которую буряты с великой поспешностью от одной станции до другой везут и везде лошадей довольно заготовляют. Буряты подгоняли к каравану Палласа свежих лошадей и приносили в подарок овец, молоко.

Об условиях, в которых совершался проезд через Хоринскую степь, пишет директор Иркутской губернской гимназии И.Миллер, совершивший в 1811 г. поездку из Иркутска в Нерчинск: «Приехавши на станцию, надобно дожидаться несколько часов, пока поймают в степи лошадей; поймавши, опутывают им передние ноги  и тащут с великим усилием к повозкам.

Вообразите себе ужас ехать на диких, непривыкших к узде, лошадях». Очень часто ездил в наши края известный просветитель, педагог, краевед, смотритель училищ Давыдов Д.П. Проверял Онинское училище, делал археологические раскопки. По его просьбе из Казани были отправлены учебники. В 1856 г. им была обнаружена стоянка древнего человека на Санном мысу. Он обследовал наскальные рисунки на утесе Хотогой-Хабсагай и около 100 могильников.

«В 12 верстах от бывшей Хоринской степной Думы по дороге на Кижингу, на Ходунском станке стоит кирпичный, побеленный, полуразрушенный памятник. Две чугунные плиты, литые, весом пудов около 5, сброшенные с памятника, лежат около. Далее идет текст эпитафий, из которых узнаем, что памятник воздвигнут над могилами близких миссионера Э.Сталлибраса.

По-латински было написано следующее: «В этой могиле покоятся останки Сары Сталлибрас, любящей верной жены Эдварда Сталлибраса, миссионера Лондонского общества распространения Евангелия среди этнических групп. Умерла 10 февраля год Господа 1833 в возрасте 43». – Такие сведения содержатся в книге Харчевникова А.В. «Об исторических памятниках Селенгинска», стр.102.

Речь идет об английских миссионерах, проживавших на Хоринской земле в XIX в. Кто были эти люди, зачем они приехали к нам, с какой целью?

Во-первых, о самом слове «миссионерство». Миссионерство – деятельность представителей религиозных организаций, направленная на распространение своего вероисповедания среди инаковерующих. Наибольшее развитие оно получило в христианстве. Миссионерское общество было создано в Лондоне в 1794 году для того, чтобы обращать в христианство население колониальных земель.

Имея склонность к евангельскому вероисповеданию, царь Александр I пригласил английских протестантских миссионеров проповедовать Евангелие в разных частях Российской империи. Было даже основано Российское Библейское общество в Санкт-Петербурге. В Сибирь из Петербурга отправлялись две пары: Эдвард и Сара Сталлибрас и Корнелиус и Бетти Рамн.

В марте 1818 г. они прибыли в Иркутск. Но после смерти первенца и болезни Бетти семья Рамн вернулась в Санкт-Петербург. В июле 1819 г. Сталлибрасы основали миссию в Селенгинске (Тогда считавшимся городом, в котором жили и декабристы). В феврале к ним присоединились Роберт и Марта Юиль и Вильям Сван. Император выделил им землю и деньги на строительство миссий.

В декабре 1823 г. миссионеры основали Селенгинскую академию. Там они освоили бурятский язык и начали переводить Ветхий Завет на бурятский язык.

Первые Библии в то время были на старомонгольском языке. Экземпляров Библии на бурятском языке не сохранилось. Обладая большими денежными средствами, миссионеры открыли типографию, в которой печатали книги Ветхого завета. Они имели богатую аптеку и лечили жителей. Они критиковали православную традицию иконопочитания. Местные православные власти неодобрительно смотрели на деятельность английских миссионеров.

В 1823 году они покупают дом на р.Оне у хоринских инородцев для временного пребывания. Вильям Сван начал ездить в Хоринскую степь. Он зимовал здесь чуть севернее Анинского дацана около Алана. Он обучал английскому языку тайшу Дымбыла Галсанова.

В 1828 году Эдвард и Сара  Сталлибарс и Вильям Сван окончательно переехали в Хоринское ведомство, где основали две миссионерские станции. Одна находилась в местности Кодун – в ней жила семья пастора Сталлибрас, вторая – вблизи села Алан, где жил пастор Вильям Сван. Позднее на миссионерских станциях были основаны небольшие школы, в которых обучались как юноши, так и девушки, что было необычно для того времени.

После смерти Александра I в 1825 г. в правительстве началось сопротивление миссии. Архиепископ Иркутский Нил в 1840 г. отправил в Синод рапорт о необходимости упразднения английской миссии в Забайкалье. 10 июня 1841 г. было объявлено о прекращении их миссии. Так закончила свое 23-летнее существование английская миссия в Забайкалье.

Из статьи Э.Демина «Завтрак по-английски» в журнале «Байкал» №4 1989 г. Из письма А.Мартоса, инженера, который был приглашен на завтрак по-английски: «Фамилия первого миссионера Эдуард Сталлибрас. Он довольно изрядно выучился по-русски. Жена его Сара, родом из Лондона, у них есть малолетние дети; сын Эдуард 6 лет читает по-манжурски».

В течение пяти лет научно-исследовательская экспедиция «Твоя Атлантида» школьников ХСШ№2 под руководством преподавателя Туголукова Виктора Николаевича занималась исследованием деятельности английских миссионеров в нашем крае.

Было совершено несколько походов в села Ворошилово, в Усть-Орот, в местность Кодун. Была налажена связь с благотворительной организацией «Солбон international – Утренняя звезда», налажен канал связи с Лондонским миссионерским обществом (с ее архивом), в газете были обращения к местному населению с просьбой о помощи в поисках плит с могил английских миссионеров. В начале 80-х годов во время туристического похода учащихся ХСШ№1 плита с могилы миссионеров была обнаружена на горе между падями Северное Сужье и Мунгут.

Вот что рассказал житель села колхоза им. Ворошилова Гончаров Петр Прокопьевич: «Я слышал, что здесь когда-то жили английские миссионеры. В селе была одна могила, на которой стояла чугунная плита, сделанная по спецзаказу на Петровском заводе. Когда случились нелады в новом клубе с отоплением – ее вынули из земли, так как она имела форму печки и была удобна.

На ней, я помню, были слова на латинском языке. По молодости, я не догадался записать их, потом слышал, что эта плита была отдана рабочим из Китая. Рассказывали, что раньше в селе жила семья миссионеров: муж, жена и ребенок. Ребенок заболел, его лечила сама мать и тоже заразилась. Они скончались и были похоронены в одной могиле. Когда плиту вынули из земли, то и могилу раскопали до конца. В ней был скелет взрослого человека и детский.

Во время экспедиции школьников в 2000 г. эта плита найдена не была.

По словам местных жителей, ее видели 3-4 года назад в разных местах: на старом полевом стане, на китайских огородах. Многие жители сходились во мнении, что искать следует на личных подворьях с .Усть-Орот. В августе 2005 г. к членам экспедиции обратился житель села Жапов Александр, который сообщил, что во время косьбы полотно косилки зацепилось за что-то железное. Это оказалось обломком надгробной плиты с латинским шрифтом. Был сделан запрос в Лондонское миссионерское общество с целью идентификации осколка плиты.

Полученная информация подтвердила, что данный обломок действительно является частью надгробной плиты с могилы Сары Сталлибрас. Кроме того, из Англии были получены письма одного из учеников Аланской миссионерской школы Шагдура, сына Кената. Шагдур Кенатов принял христианскую веру от миссионера Свана. После отъезда миссионеров Шагдур сам в течение ряда лет содержал школу и обучал детей. Письмо было переведено на русский язык и опубликовано в журнале «Отечественные записки» за апрель 1846 года.

А было найдено оно так: Осенью 1999 г.ломали дом купцов Лосевых в г.Улан-Удэ, что на углу улиц Коммунистической и Кирова. В груде мусора около дома А.Сизых нашел пожелтевший от времени журнал «Отечественные записки» за апрель 1846 г.

В нем было опубликовано письмо Шагдура, бурята кубдутского племени. Сизых А. направил запрос в Петербург в библиотеку имени Салтыкова-Щедрина, и ему выслали копию статьи-письма. В своем письме, отправленном в 1844 г. императорской чете, Шагдур выразил соболезнование Николаю I и его супруге по поводу смерти их дочери.

Письмо, написанное на английском языке, было переведено на русский язык и опубликовано в журнале.

Сохранилось несколько писем, посланных в Англию, где Шагдур рассказывает об общих знакомых, интересуется дальнейшей судьбой бурятских детей,  увезенных миссионерами с собой и усыновленных.
В настоящее время в селе Алан Хоринского района живут потомки Шагдура.

Одним из них является праправнук Шагдура – Ширапов Мижит-Доржо Гомбоевич, ветеран войны и труда. Он помнит рассказы о своем предке, умнейшем и образованнейшем человеке, говорившем на нескольких языках. Вот такая интересная и необычная история – результат поисковой работы экспедиции «Твоя Атлантида» под руководством Туголукова В.Н.

Сердцам беспокойным
Дорога отдаст
До капельки все, чем богата.
И в каждой дороге
Есть что-то от нас,
По ней проходивших когда-то.

По этому тракту везли декабристов в Сибирь, в Читу. И оттуда в 1830 г. их вели в новую тюрьму в Петровский Завод. Назначено  было идти двумя отрядами. Путь из Читы очень порадовал декабристов: они получили возможность прожить 1,5 месяца почти на воле. 7 августа выступила первая партия. Перемещение совершали пешком, делали по 30 верст в день.

Маршруты следования государственных преступников и инвал