Серьёзным потрясением для села стали события 20-х и 30-х годов, которые вошли в историю как коллективизация сельского хозяйства.

В отличие от соседних сёл Эдэрмык и Леоновка, где возникли коммуны, в селе Вознесеновка в 1930 году возник ТОЗ – Товарищество общего землепользования. Этому способствовали ряд факторов

Пока крестьянин самостоятельно работал на своей земле, пока он был  хозяином своего труда, отнять у него урожай можно было только силой или под угрозой прямого насилия, постоянно рискуя, встретиться с организованным сопротивлением. Поэтому сталинская партия поставила задачу раскрепостить деревню, полностью изменить характер труда и образ жизни сельчан: слить в общее поле все единоличные крестьянские наделы, сделать общим все орудия труда, собрать скот в общее стадо и превратить индивидуальный труд крестьянина-собственника в совместный, коллективный труд всей деревни, чтобы, каждый работник был лишь малой, несамостоятельной частицей большого и многолюдного хозяйства, в котором ему лично ничего не принадлежало.
 
Коллективизация – процесс радикального изменения ведения сельского хозяйства, предусматривающий создание коллективных хозяйств.
 
Государство в 1930 году оказывало колхозам большую помощь, им представлялись существенные налоговые льготы. Зато для единоличников были увеличены ставки сельскохозяйственного налога, введены взимаемые только с них единовременные налоги, рос объём государственных заготовок, которые приобретали обязательный характер.
 
Ещё в середине декабря 1929 года Сибирский райком ВКП (б) принял постановление «О темпах коллективизации Сибири », где была поставлена задача к 1 октября 1933 года завершить коллективизацию в БМАСР. С этого периода хозяйственная деятельность приобретает характер установок, требующих обязательного исполнения.
 
Коллективизация приобрела характер обвала. За короткий срок число коллективизированных хозяйств в Бурятии увеличилось в пять раз. Процесс этот шёл неравномерно. Колхозы создавались в основном в Аларском, Боханском, Эхирит-Булагатском, Баргузинском и Верхнеудинском аймаках, - экономически развитых районах, прилегающих к промышленным центрам Восточной Сибири. В восточных аймаках этот процесс шёл медленнее. За 1929 год в Хоринском аймаке было организовано 16 колхозов.
 
В отличие от соседних сёл Эдэрмык и Леоновка, где возникли коммуны, в селе Вознесеновка в 1930 году возник ТОЗ – Товарищество общего землепользования. Этому способствовали ряд факторов:
 
- ещё в 1927 году здесь образовался Комитет крестьянской взаимопомощи и поэтому форма ТОЗа казалась вознесеновцам продолжением уже имевшейся у них организации;
 
- село было в основном середняцкое, беднейшего крестьянства, активно поддерживающего коммуны, здесь было не много;
 
- большим авторитетом в селе пользовались такие  активные противники обобществления, как Шитин Н.П. и д.р.
 
Но после восстания 1930 года ситуация изменилась. Арест наиболее активных участников привёл к руководству бедняков. При поддержке  государственной власти партийная ячейка во главе с Бадулиным А.С. в 1931 году организовала коммуну «Первое мая», в которую вошло 60 семей.
 
Первым председателем был избран Мальцев З.П. (1900-1980г). По  рассказам его дочерей, он приехал с родителями из Бады в 1921 году и почти сразу же женился на семейской девушке – Сафроновой Т.А. Был хорошим агрономом и руководителем, хотя закончил лишь церковно-приходскую школу.[1]
 
С 1934 года коммуна стала колхозом. И если в период крестьянского восстания 1930 года и последовавшего за ним раскулачивания большая часть вознесеновцев отсиживалась по домам, то избежать колхозной реквизиции своего хозяйства было уже гораздо труднее – всем надо было идти на общее собрание. А там вопрос ставился жёстко: вступаешь в колхоз, отдаёшь нажитое в общий котёл – ты за советскую власть; нет – значит, ты идёшь против государства трудящихся. И хотя в селе больше половины вступили в колхоз сразу, некоторых крестьян не сумела вразумить даже расправа с соседями, и они активно отбивались от «новой жизни». Специально для таких непокорных было введено новое определение – подкулачник. Таких выселяли из деревни и конфисковывали их имущество, даже если эти неугодные властям люди всю жизнь перебивались с хлеба на квас.
 
Раскулачивание – это массовые репрессии по отношению к кулакам (лишение имущества, аресты и высылки, физическое уничтожение). Когда началась «сплошная коллективизация», её сопровождала политика «ликвидации кулачества как класса», т.е. раскулачивание.
 
Кулаки были разделены на три категории: «лояльные по отношению к советской власти», «эксплуататоры, которые содействовали контрреволюции», «контрреволюционеры, непосредственные участники контрреволюционной деятельности». Первых приговаривали к переселению на необработанные земли, а остальные подлежали аресту и выселению в отдалённые районы страны с конфискацией имущества. Имущество раскулаченных составило основу колхозной собственности, но принимать кулаков в колхозы, было запрещено.[2]
 
В середине 20-х годов число зажиточных хозяйств благодаря НЭПу возросло. Главным критерием кулачества в этот период было использование наёмного труда и зажиточность. Но чётких «норм» выработано не было, и местные власти сами определяли, кого подвергать усиленному налогообложению и лишать избирательных прав, а кого нет. В ходе кризиса хлебозаготовок 1927 – 1928 годов партия потребовала выполнения хлебозаготовок за счёт жестокого давления на наиболее зажиточные слои. Но официально в число кулацких хозяйств было занесено лишь 3,9% от общего числа крестьянских дворов, а их для выполнения плана явно не хватало. Страницы газет пестрели заголовками: «Кулак не отказывался от борьбы», «Осадить кулака!», «Никаких поблажек кулаку». В феврале 1929 года правительство издаёт постановление «О порядке применения кодекса законов о труде в кулацких хозяйствах», а в мае – «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться кодекс законов о труде». Оно гласило, что «к кулацким относятся все крестьянские хозяйства, обладающие одним из следующих признаков:
 
а) если хозяйство систематически применяет наёмный труд…
 
б) если в хозяйстве имеется мельница, маслобойня, крупорушка, просушка, волночесалка, шерстобитка, тёрочное заведение, картофельная, плодовая или овощная сушилка или другое промышленное предприятие…, водяная или ветряная мельница…
 
в) если хозяйство систематически сдаётся в наём…
 
г) если хозяйство сдаёт в наём отдельные оборудованные помещения…
 
д) если члены хозяйства занимаются торговлей, ростовщичеством, коммерческим посредничеством…»[3]
 
Ярко выраженных кулаков в селе Вознесеновка, исходя из данного документа, не было. В хозяйствах применялся в основном труд членов семьи. Семьи были большими, женившиеся сыновья не отделялись от родителей. Преобладали середняки, часть из которых можно назвать «крепкими». 
 
Принудительная коллективизация вызвала катастрофические последствия. Многие крестьяне, не желая отдавать своё имущество в колхозы, уничтожали инвентарь и скот. Поголовье коров и лошадей сократилось на треть, свиней – в два раза, овец – в 2,5 раза. Общая урожайность упала на 10%.[4] С колхозными активистами и двадцатипятитысячниками жестоко расправлялись. Для подавления крестьянских волнений использовались регулярные армейские части.
 
Наступление на деревню, трагедия раскрестьянивания привела массовым выступлениям крестьян по всей стране. В 1930 году по Бурятии прокатилась волна вооружённых крестьянских выступлений, охвативших в основном аймаки с полукочевым и семейским населением. В марте выступили крестьяне Мухоршибирского района (села Новый Заган, Бильчир, Мухоршибирь и др.): в марте, а за тем в июле – крестьяне Кяхтинского аймака. В том же году вооружённые выступления прошли в тункинском аймаке (села Тунка, Зактуй), Бичурском (села Буй, Красное Полесье, Куналей), в селе Леоновка Хоринского аймака. В июле 1930 года вспыхнуло восстание в Ноехонском сомоне Селенгинского аймака.[5] В конце августа 1930 года силами ОГПУ была закончена ликвидация «контрреволюционной повстанческой организации», охватившей сетью своих ячеек почти все сомоны Закаменского аймака. Таким образом, выступления крестьян были повсеместно.
 
В краеведческом музее посёлка Новокижингинск, в разделе «История села Вознесеновка» наряду с другими экспонатами имеется четырёхгранный штык. Штык со знаменитой трёхлинейной винтовки Мосина был найден в деревне Вознесеновка в районе фермы, где по воспоминаниям местных жителей в далёкие тридцатые годы, так называемые «бандиты» имели склад оружия. Архивы, немногочисленные публикации, воспоминания местных жителей позволили обратиться к так называемому «леоновскому восстанию» 1930 года. Эти события до сих пор ещё почти не изучены.
 
Среди стихийных крестьянских выступлений, прошедших в нашей республики в начале 30-х годов, это восстание является одним из наиболее крупных. Иногда его называют «леоновским», хотя Леоновка – одно из многочисленных сёл, находившихся в районе выступления.
 
С полным правом его можно назвать «вознесеновским» - выступление началось именно в этом селе, здесь же проживал и один из главных лидеров повстанческой подпольной организации И.П. Шитин. Первые ячейки этой организации возникли здесь же в конце 1929 года. К началу 1930 года сеть организаций охватила такие села и улусы Хоринского аймака (ныне это в основном территория Кижингинского района), как Старая, Новая Брянь, Михайловка, Куорка и другие.[6]
 
С приходом в подпольную организацию бывшего офицера старой армии Н.А. Лосева весной 1930 года объединяются прежде разрозненные повстанческие группы и создаются новые (Мухортала, Павловский, шалоты, Кижинга, Жибхеген, Хуригат, Заиграево, Бада, Хохотуй). По мере увеличения числа подпольных ячеек и их членов, возникла необходимость создать единый центр организации. В последние дни августа такой центр сформировался из представителей командного звена наиболее мощных ячеек. Одной из самых значимых была ячейка села Вознесеновка. В руководящий центр вошли вознесеновцы: Н. и С. Шитины, Вставский, И. Матвеев, А. Сафронов, Н.А. и Е. Вишняковы. Центр неоднократно проводил конспиративные совещания, на которых вырабатывался план вооружённого восстания, согласно которому восстание должна была начать вознесеновская ячейка. После взятия Вознесеновки намечалось наступление на Леоновку, а затем на Хоринск и Верхнеудинск.[7] По мере продвижения основных сил повстанцев восстание должны были поддержать другие сёла и улусы, охваченные подпольной сетью. Во всех населённых пунктах, занятых восставшими, предусматривалась полная ликвидация институтов советской власти, арест и уничтожение советских, партийных и комсомольских работников сотрудников аймотделений милиции и ОГПУ, сельских активистов из числа беспартийных. Также предполагалась парализация работы значительного участка Транссибирской магистрали (Заиграево, Бада, Хохотуй).
 
Повстанцы должны были остановить движение поездов, частично разрушить дорожное полотно, прервать телеграфную и телефонную связь с Верхнеудинском и другими городами Восточно-Сибирского края, захватить аймачный ссыпной пункт (станции Заиграево) и начать раздачу населению «незаконно награбленного коммунистами зерна». Важнейшей проблемой выступления стал захват райцентра и Верхнеудинска. В Хоринске ячейку создать не удалось, наличие в нём значительных и хорошо вооружённых сил милиции, ГПУ и отрядов самообороны из актива делали совершенно невозможной любую подпольную работу. Повстанцы же испытывали острейшую нехватку оружия (власть постоянно изымала его у населения, позволяя держать лишь крайне ограниченное количество его охотничьей разновидности). Оставалось надеяться на эффект внезапности нападения. Ещё более сложной задачей представлялось взятие Верхнеудинска. Многие члены организации вообще сомневались в необходимости этого, предлагая ограничиться блокадой города. Открыть «фронт в степи», установить полный контроль над Хоринским и Верхнеудинским аймаками и дожидаться всеобщего республиканского восстания – такие призывы всё чаще раздавались на совещаниях руководящего центра организации. Но один из ближайших помощников Лосева, фактически соруководитель организации Н.П. Шитин настоял именно на штурме города, мотивируя это тем, что сумел установить контакт с отдельными военными городского гарнизона, обещавшими повстанцам вооружённую поддержку одной из воинских частей и предоставление в их распоряжение складов с  оружием.[8] После захвата города, разгрома республиканского управления милиции, областного отдела ОГПУ и освобождения из тюрем всех заключённых намечалось объявить о свержении советской власти на территории БМАССР и созвать Учредительное собрание. Был выдвинут лозунг выступления – «свобода без коммунистов». Центр организации был преобразован в штаб, который установил срок восстания – середина месяца.
 
Восстание началось в ночь на Покров день, 14 октября. В 10 часов Вознесеновский боевой отряд под командованием Шитина без единого выстрела взял Леоновку.
 
В 11 часов в Леоновке был проведён митинг, на котором жителям села объявили о начавшемся в аймаке восстании, объяснили его цели и задачи. Затем началась мобилизация мужского населения. В Леоновку и Вознесеновку прибыли небольшие боевые группы (около 50 человек). К обеду того же дня отряд повстанцев (около 150 человек) атаковал коммуну «Манай зам» («Наш путь»), расположенную близ села Эдэрмык Ерманского сомона.
 
В два часа той же ночи на станцию Илька прибыл из Читы ликвидационный отряд Полномочного Правительства ОГПУ по Восточно – Сибирскому краю, возглавляемый М.С. Яковлевым. Через час отряд достиг Леоновки.
 
Отряд ОГПУ и повстанцев сошлись в бою в местности «Хурагата» 17 октября. Он был долгим и ожесточённым. Чекисты пустили в ход пулемет. Точных данных о количестве убитых и раненых с обеих сторон нет, в ходе боя было убито примерно 12 повстанцев.[9]
 
Следствие по делу восстания в Хоринском аймаке проводилось областным отделом ОГПУ БМАССР, по уголовному делу № 600 проходило 274 человека.[10]
 
В конце 1990 – начале 1991года прокуратура КГБ Бурятской АССР произвела пересмотр этого дела. Выяснилось, что следствие проводилось с грубыми нарушениями норм, признаны непоправимыми обвинения и приговор в отношении 90 человек, которые полностью реабилитированы. Приговор в отношении 18 человек, причастных к убийствам советских граждан, был призван обоснованным и пересмотру с целью реабилитации не подлежал.[11]
 
Социально – экономическая политика тоталитарного государства – коллективизация, привела к следующим последствиям для государства и для крестьянина.
 
Выгоды от коллективизации для государства проявились очень быстро: хотя надой от колхозной коровы в среднем снизился почти до «козьего» уровня (меньше 1000 литров в год), а сбор зерна упал на 10 %, но государственные заготовки увеличились сразу вдвое: выкачивать урожай из    общего колхозного амбара оказалось гораздо легче. На запад, к морским портам потянулись эшелоны с зерном; в 1931 году его экспорт по сравнению с 1929 годом вырос в 17 раз. Как вспоминают ветераны села Вознесеновка, чтобы прокормится, днём все вместе работали косами и жатками, а по ночам поодиночке – ножницами, состригая колосья в домашний тайник.[12] В ответ советское государство в 1932 году приняло одно постановление, прозванное в народе «законом о трёх колосках»: колхозников сажали в концлагеря на 10 лет даже за малейшее хищение колхозного имущества. Коллективизация на практике привела к отчуждению крестьян от собственности на землю и от результатов своего труда.
 
А вознесеновцы, как и жители других семейских сёл Сибири, начали утрачивать свои корни. Ведь они в нашем крае были носителями высокой культуры земледельческого труда.
 
Для крестьян страны ещё одним страшным последствием стал голод 1932 – 33 годов. По разным сведениям жертвами голода стали от 5 до 10 миллионов человек. Это был последний, окончательно обескровивший деревню удар, от которого она уже не смогла оправиться. Открытые выступления против колхозного строя почти прекратились.
 
Можно сделать вывод, что село Вознесеновка в этот период развивалось в контексте общероссийской истории. Российское крестьянство фактически перестало существовать как особый, самостоятельный, общественный класс. Даже само слово крестьянин стало выходить из употребления, его заменило новое – колхозник. Сельское хозяйство на все последующие десятилетия стало самой малопроизводительной отраслью советской экономики. Коллективизация значительно ослабила страну, стала источником многих трагедий и противоречий не только в 30-е годы, но и в годы Великой Отечественной войны.
 
Коллективизация затронула интересы и судьбы крестьянства всей страны, в том числе и вознесеновцев. Различные социальные слои деревни по-разному воспринимали переход к коллективным формам хозяйствования. В селе Вознесеновка преобладали середняцкие хозяйства. Более зажиточные из них активно сопротивлялись вступлению в колхозы и поэтому поддержали лидеров Хоринского восстания. Расплатой стало раскулачивание части середняков села. Лидирующие позиции в деревне занимают безлошадные и однолошадные хозяева. Они активно сотрудничают с советской властью, так как хозяйствовать самостоятельно им было трудно. Эта часть деревни увидела выход для себя в объединении. Она-то и стала той социальной силой, которая активно поддержала создание колхоза. Основную массу населения составляют работники сельского хозяйства.   

Иванова Т.В. - учитель истории МБОУ Новокижингинская СОШ

[1] Воспоминания А.З. Мальцевой.

[2] Гущин Н.Я. Раскулачивание в Сибири 1928 – 1934. – Новосибирск, 1996. – С.81.  

[3] Гущин Н.Я. Раскулачивание в Сибири 1928 – 1934. Новосибирск 1996. С. 84 – 85.   

[4] Гущин Н.Я. Раскулачивание в Сибири 1928 – 1934. Новосибирск 1996. С. 89 – 90.   

[5] На закрытом заседании бюро Селенгинского айкома ВКП (б) оно было квалифицировано как кулацкое восстание.  

[6] Д. Доржиев Хоринское восстание 1930. // Газета «Правда Бурятии». Март 1993.

[7] Д. Доржиев Хоринское восстание 1930. // Газета «Правда Бурятии». Март 1993.

[8] Д. Доржиев Хоринское восстание 1930. // Газета «Правда Бурятии». Март 1993.

[9] Д. Доржиев Хоринское восстание 1930. // Газета «Правда Бурятии». Март 1993.

[10] Д. Доржиев Хоринское восстание 1930. // Газета «Правда Бурятии». Март 1993.

[11] Д. Доржиев Хоринское восстание 1930. // Газета «Правда Бурятии». Март 1993.

[12] Воспоминания Вставского Г.М.