Рассказ о мудрой и мужественной женщине Жилиной Соломониде Пудовановне, Ветеране труда, награжденной орденом Ленина

         Мудрой и мужественной труженице      Жилиной Соломониде Пудовановне

                                                        посвящается

 

Соломонида

         Виляя между камней, разбивая в пух и прах преграды, несется  водный поток. Ничто не в силах остановить его безумства. Куда бежит, о чем думает…  Не зря в народе говорят: «Сколько воды утекло с тех пор». А кто ж его знает, сколько? Ан  нет, есть тот, кому все подвластно в нашей жизни. Его Величество Время.  «Время было такое»,- скромно скажут одни. Другие же, оправдывая свои паскудные поступки, громогласно заявят: «А я-то тут при чем? Время не щадило нас, а я - других». Без устали, филигранно оттачивая каждую деталь, создает Время полотно судеб людских. Ничего от его зоркого ока не ускользнет: как жил-поживал, как  годину лихую пережил, скольким людям помог, а, быть может, по- волчьи на крутых поворотах жертву стерег, жилу рвал, кровь пускал. Все Времечко про каждого из нас знает, не ошибется, каждого из нас по заслугам оценит, потомкам передаст. Где медленно, а где и убыстряя ход, тысячелетия течет Время,  ни на миг не упуская из вида свою верную спутницу- Память.

            Хорошо ребенку спится на теплой печке, с раннего утра заботливо истопленной бабушкой  Прасковьей . Проснулась девчушка от скрипа входной двери. Вместе с клубами холодного воздуха ввалился в дом дедушкам Феофан. Хозяйка хлопотливо засуетилась на кухне. Доставая из печки ароматный рыбный пирог, радостно ворковала: «Ноне раненько обернулся, я к вечеру поджидала, а ты вот он». Стаскивая собачью доху, Феофан, похожий на сказочного героя: иней на бровях, бороде – сообщал: «Подфартило мне сёдни, буряты Корсаковские  подмогли. Щитай, туды и обратно с имя. А на базаре –то тоже фарт вышел. Налима мало, быстро разобрали. Я скоренько управился, в лавку побег. Все, чо сказывала, купил». Сняв ичиги, Феофан, растирая застывшие руки, подошел к печке. «Шибко холодно утрись было. Пока  добрался до Колесово, несколько раз останавливался, шоки, руки растирал». И только теперь заметил дед, как из- за занавески  приветливо ему  улыбается внучка. «Деда, а ты видел в огороде Полудницу?».

-Видать –то не видал, а слыхал. Но ты, внученька, ее не бойся. Будешь послушной да смышленой, не тронет она тебя.

-А баба говорит, что она ребятишек, если те на речку побегут без спросу, хватат  и утаскиват.

-Слезовай, внученька, чаевать будем. Давай-ка я тебе пособлю.

            На столе пыхтел ведерный самовар. Дымился, остывая, пирог.  Что можно сравнить с налимьим пирогом? Верхняя корочка снималась, обнажалось содержание: картошечка, нарезанная кружочками, квашеная капустка с лучком, а сверху- аккуратно уложенные куски налима. Казалось, вкуснее блюда на всем белом свете нет.

-Ой, старый, совсем запамятовал, - поднимаясь из-за стола, торопливо проговорил дедушка.- Я ведь сёдни в Кабанске  был, тебе, внучка, подарочек принес.

            Из сеней дед занес полный мешок. Развязав, достал что-то завернутое в белую бумагу. От удивления девчонка ахнула. На ладони дедушки лежал большой кусок сахара. Виновато глядя на жену, засуетился хозяин:

-Вот, думаю, внучке надо. Оно конечно и каку копейку-то домой надо было…

Видя, что Прасковья не собирается бранить его, уверенно закончил:

-Шибко охота было порадовать нашу маленькую-то.

            Повернув нож тыльной стороной, дед умело расколол «глызку» сахара на несколько кусочков. Самый большой протянул Монке. Забыв о пироге, девчушка принялась за лакомство.

 - Вот ведь чо сказать-то хочу тебе. Знаю, Прасковеюшка, ругать меня, старого, будешь.

То ли от горячего чая, то ли от теплых слов мужа, щеки Прасковьи  стали маковыми. Редко, ой редко баловал Феофан свою жену лаской. Чтоб обижать - никогда, но суровостью своей страх нагонял не только на нее, но и на сына со снохой. А тут на тебе.

 -Уж не простудился ли, не захворал ли. Рыбалка–то она много здоровья гробит,- промелькнуло в голове у испуганной Прасковьи.

А муж, разомлевший от сытного обеда и тепла, продолжал:

-Ругать, говорю, будешь меня. Ланись горбилась- то на покосе не меньше меня. Пообещал я мужикам Корсаковским подмогнуть с сеном. Сама знашь, како лето–то было.

- Напужал, старый, я уж грешным делом думала бежать к бабке - травнице. А ты вон оно чо. Пошто не помочь. Завсегда добрым людям надо помочь.

А они –то как нам осенесь помогли. Сенца –то мы с тобой  накосили хорошо, да на острове. Два дня мужики Корсаковские ни себя, ни коней своих не жалели. А ты – ругать.

-Вот и ладно. Побегу по соседям, глядишь, возов несколько насобирам.

            Не заметила Монка, как заснула. Приснилась ей Полудница. «космачом, сама вся грязная, как «отымалка». Руки к Монке протягивает

и предлагает поменять дедушку с бабушкой на сахар.  Страшно Монке, но бросила Полуднице сахар, а сама кричать: «Уходи, Полудница, с нашего огорода! Не боюсь я больше тебя!» А тут, откуда ни возьмись, дедушка с пешнёй. Большой, сильный, к тому же и добрый. На руки Монку взял, «лампосейками» угощает. Смотрит Монка по сторонам, а в огороде  отец с матерью, сестренка и бабушка. Вся семья рядышком. Хорошо-то как.

Вот тогда- то, в далеком детстве, поняла Соломонида, что дороже семьи ничего другого на свете нет, а еще усвоила на всю жизнь «пошто не помочь хорошим людям, завсегда надо помочь». Хоть и короткое детство было у нашей героини, но тепла душевного, подаренного  отцом с матерью да бабушкой  Прасковьей с дедушкой Феофаном, на всю жизнь с лихвой хватило. Не заметила, как стала замужней. Неласково судьбинушка обошлась с Соломонидой. Колесом проехала -  да не единожды. Без мужа. А тут еще и матери не стало. Осталась Соломонида одна с тремя детьми. Жить негде. Приобрела Соломонида домик в Жилино. Две чурки, на них – полусгнившие доски - вот тебе и крыльцо. Сеней нет. Печка дымит, тепла от нее никакого. А все ж свое жилье. Всю зиму копила Соломонида деньги. За дом- то надо было рассчитываться. Завязав денежки в узелок, подальше спрятав, отправилась Соломонида пешком в Посольск. Именно туда переехали бывшие владельцы. Но они расчет не взяли, ибо деньги обесценились. Долгим и невыносимо трудным показался путь домой. Каждый шаг окроплен был горючими бабьими слезами. Быть может, кто-то другой и сдался бы, но только не Соломонида! Засучив рукава повыше, ограничив время на сон, она стала еще больше работать, по копеечке собирать деньги, чтобы рассчитаться за дом. В назначенный срок, честно расплатившись с хозяевами, Соломонида Пудовановна взялась за ремонт.

Трудно сегодняшнему поколению представить, но это истинная правда. Соорудив из подручного материала что-то похожее на коляску, в лунные ночи, ибо весь день на работе, со старшей дочкой Паной, возили с реки, преодолевая высокие берега, глину. Во дворе установили чан, в котором разводили глину водой. Уходя на работу, наказывала десятилетней дочке: «Мни ногами, шибко мни, чтоб пузырилось». Закончились золотые денечки у дочки. Все  подружки в школу бегут – она глину месит, с младшей сестренкой водится. Понимала Соломонида Пудовановна, что дочке учиться надо, но одной троих детей без помощницы не поднять. Всю жизнь вину перед дочкой в душе носила. Из полученной глины лепили кирпичи, сушили, складывали под навес. Никаких других построек не было во дворе.В один из летних  дней привела Соломонида из Кабанска печника- инвалида. Сама «ни свет, ни заря» на работу. Печник и печь клал, и за «крошечным» ребенком приглядывал. Наконец-то печь сложена, побелена. Дом хозяйка «оприютила»: побелила, шторы  повесила новые на окна. А на окнах- заулыбались цветы: озорно зацвели колокольчики , весело заиграла красными и розовыми огоньками «еранка». Цветут себе зиму и лето, радуя домочадцев, приветствуя прохожих: «Заходите, люди добрые, вас ждут пироги «с пылу с жару», «коклеты рыбны», разговор задушевный». Тепло в доме, чисто и сытно. А вот огород-то каждый день приходилось по утрам  Пане спасать от нашествия «коровьевого». И вновь матери с дочкой далеко не простой путь нужно было преодолеть, чтобы привезти с острова «тальник». И вновь лунной ночью хлопочет Соломонида, пытаясь хоть как-то «залатать плетень».

Сколько ночей не спала Соломонида Пудовановна, сколько непосильной работы за себя и за мужика «сробила», сколько тяжести на себе перетаскала- кто знает-то. Благодаря кропотливому каждодневному труду хозяйки, в ограде появился амбар, завозня, стайка, баня. По-прежнему Соломонида весь день на работе, а за огородом, хозяйством присматривают подраставшие девчонки. «Отвоевала» Соломонида  для грядок и картошечки землицу: перекопала, перетрясла дерн, каждому квадратику землицы- кормилицы поклонилась, обильно потом полила. Щедро возблагодарила земля труженицу. Что ни год – у Соломониды  «сто, не меньше, кулей картошки», а уж «о мелочи –то: луке, чесноке, огурцах и свекле с морковью и говорить не надо». Жить надо было, «детей в люди выводить». «Крутиться» приходилось. Но Соломониде Пудовановне  не привыкать, к тому же друзей по всей округе не счесть. В Корсаково, Хандалу  унесет «огородины», друзья- буряты шерстью «выручат», на низ  рыбакам увезет табаку – с рыбой вернется. «Посолим рыбу-то в лагуны, на пароход да в город везем. Продадим, товар купим. Себе, девкам обновы справлю. Вот так и жили. Браво мы жили, дружно. Между собой дружили, и из других деревень в гости приезжали: из Корсаково, Хандалы, из Шергино, Кудары. Да отовсюду приезжали. Завсегда друг другу помогали. Пошто хорошим людям не помочь».

«В годину военную мужиков-то забрали на фронт, мы, бабенки, остались. Стариков слушались, куды отправят, там и робим. А вечерами варяги вязали, потом их на фронт отправляли. Чижело было, как ни чижело. А оно народом –то легше. Последним делились, мы в Жилино шибко дружно жили». Выстояли. Прогнав «супостатов», взялись за восстановление  хозяйства. Постепенно жизнь налаживалась. Колхозы были преобразованы в совхозы. И вновь Соломонида Пудовановна там, где труднее. Вместе со своими подругами - свинарками она трудится на свиноферме. Это спустя годы бывшие свинарки, честно отпахав до пенсии, а по- другому и не скажешь, почти в голос будут говорить: «Охромели мы, теперь ходить не можем». Труд адский. Мешки с комбикормом - на себе. Иной мужик под тяжестью прогнется, а женщины, как муравьи, взвалив груз на спину, «рысью» несут его своим свиноматкам и поросятам. В период массового опороса многие свинарки почти жили на свиноферме. Болела душа за новорожденных. Уж вовсе захиреет иной поросенок, уж и не жилец с виду. Но это только кажется. А если его укутать потеплей, да поворковать над ним, как над младенцем, глядишь, в ответ благодарно захрюкает. «Вот как такого оставишь, как домой – то уйдешь».

За честный труд, за сотни спасенных поросят в 1966 году Соломонида Пудовановна была удостоена высокой правительственной награды - ордена Ленина. К сожалению, награду ей вручали не в торжественной обстановке, а в больнице. После перенесенной операции Соломонида Пудовановна по состоянию здоровья не смогла больше трудиться на свиноферме. Но и без работы она не осталась. В детский садик нужна была заведующая. Теперь передовику производства доверили воспитывать детей. «Родит бабенка», на девятый день приходит бригадир. Спросит «перво- наперво о делах», по отчеству обратится к новорожденному, словно тот тотчас поймет, что мамке пора на работу, что  в совхозе «рук не хватат». Да оно и понятно, страда. Спешит мамочка. За вечер успеть надо «отстряпаться», «постирушками» заняться. А утром укутанного младенца с тяжелым сердцем мать несет в детский садик. С рук на руки передаст «сверсток» Соломониде. А та, распеленовывая ребенка, успевает  мамочку успокаивать. Как удавалось бабушке Соломониде справляться с ни на минуту не успокаивающейся «армией», трудно себе вообразить. Смогла же когда- то в колхозе за трудодни косить, пахать и боронить. Выстояла и на свиноферме, где каждый день- сражение за «поросячью жизнь». «Надо!». Это слово для Соломониды Пудовановны было святым. Справилась и на новой работе. Добротой, лаской, материнской заботой окружила бабушка Соломонида каждого воспитанника. Засыпали дети под любимую нянину песню: «Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой». Подрастая, слушали в исполнении няни сказки, мысленно переносились вместе с героями в царства- государства, отчаянно сражались с врагами за родную землю, дружно пели «Катюшу». Малограмотная русская женщина смогла привить детям нравственные ценности: любовь к земле, умение честно трудиться, праведно жить.

Успешно заканчивая обучение в школе, выпускники, питомцы бабушки Соломониды, поступали в вузы, по окончании возвращались. «Молодые» успевали жениться, поэтому привозили в родное село учителей, воспитателей, библиотекарей, агрономов, экономистов. На селе шла стройка, поступала новая сельхозтехника. С утра и до позднего вечера в осеннюю пору шла битва за урожай. На ферме росли удои молока. Свинарки радовали своими достижениями. В детском садике было весело и шумно от гомона ребятни. Стало тесно в старой школе. Началось строительство новой. Строилась с расчетом на будущее. Сельские ребятишки должны иметь право на всестороннее развитие. А потому проектировщики под бдительным оком директора совхоза, выпускника родной школы, предусмотрели все: и тир, и спортзал, и просторные кабинеты, оснащенные компьютерами.

Наконец –то Соломонида Пудовановна  со своими подругами смогли с облегчением вздохнуть, порадоваться за детей, внуков. Всласть наговориться по душам. А было что вспомнить, с чем сравнить.

Грянули девяностые. Перестройка. От ферм «остались ножки да рожки», поля заросли бурьяном. Потянулась нехотя молодежь в город. Жить надо, детей поднимать. Вновь, засучив рукава, ветераны принялись за труд. Кто огород прибавил, чтобы картошки «поболе» посадить, кто хозяйство увеличил. Помогать детям, внукам надо. Не осталась в стороне и наша героиня. По- прежнему радовал урожаем огород. Было чем побаловать внуков, которые приезжали к бабушке на все лето, было что и на зиму припасти, с детьми поделиться. Обустроила бабушка Соломонида свою ограду. Выпилила из дерева фигурки, построила качели, песочницу. А чтобы радостнее детям было, в клумбы  посадила цветы. Хорошо у бабушки Соломониды, к тому же всем места хватает. Потянулась городская ребятня, приехавшая к бабушкам на лето, вместе с деревенской родней в гости к Жилиным. Резвятся дети, а бабушка - рядышком. Кого на качели покачает, кому загадку загадает, а кто постарше, расскажет, что они «родня между собой». Сидит ребенок и час, и другой, сидит, старательно буквы выводит в тетрадке, а бабушка Соломонида терпеливо диктует: «У дедушки Володимира и бабушки Агафьи были дети». Записывает малая, как звали детей, с какого года, затем имена и дату рождения их детей. Наконец доберутся до внуков. «Вот и ты Володимировна, а твой папка- внук дедушки Володимира». Мудрено, а интересно, кто ты, кто твои предки. Прижмет девчушка покрепче тетрадку, к родной бабушке спешит. На весь вечер разговора  хватит. И то, что наши взрослые дети знают  и чтят своих предков, во многом заслуга бабушки Соломониды. «Ходячей энциклопедией» называли мы Соломониду, отдавая ей должное за прекрасную память, за кладезь знаний о прошлом.

А как не вспомнить о ее кулинарном мастерстве. Обращаясь к невестке, наказывала: «Завтра мы  с тобой будем раздирушки стряпать. Ты печку не топи. У Мушеньки  ладка трудно открывается. Я сама». Наказав, что надо приготовить для стряпни и, заверив, что придет в десять утра, отправлялась домой. Ровно в десять бабушка появлялась на пороге. Завязывая «запон», успевала сообщить, у кого «вечор» была, «об чем баили». Легко и проворно затапливала печку. Пока дрова разгорались, бабушка колдовала над тестом. При этом не забывала совет дать, сколько надо яиц разбить, сколько мучки насыпать. «А главно –то жир, обязательно комбижир должон быть». «Угли выгрибем в плиту, кружки откроем, чугунку поставим, туды и жир положим». Через несколько минут весь дом пропитан удивительно вкусными запахами. Колдует бабушка над стряпней со странным названием «раздирушки». А они и впрямь вкусные, ни одна не похожа на другую. Спустя час выпечка готова. «Чай будем варить, пробовать стряпню». А вот и соседки на пороге. «Скусно пахнет. Думали, Мушенька приехала. Ты, Соломонида, кавды пришла-то»? За чаем журчит ручеек воспоминаний. Ничего не упустят: как «робили», как войну пережили. Не забудут о ленивой молодежи: «Им чо в городе –то, с работы придут, ноги вытянут да и лежат». Незаметно солнышко, минуя зенит, покатится к закату. Опомнятся старушки- подружки, домой засобираются.

В пору уборки картофеля огороды наполнялись народом: к кому дети приезжали из города, к кому родственники. Смех, разговоры, шум, гомон. Весело, одним словом. С опаской поглядывали дети «сестренницы» на дорогу, не покажется ли из-за поворота Соломонида. Не даст ведь она ни минутки на отдых. Увлекутся работой, успокоятся, расслабятся. «Соломонида бежит. Ну, держитесь!»- проговорит тот, кто первый увидит помощницу. А вот уже и она сама, завязывая на ходу платок на спине. «Поясница –то болит, завяжу, чтоб не продуло»,- поясняет гостья, не забывая спросить о том, кто когда приехал, все ли «ладно». На предложение пойти попить чайку, отдохнуть, резко отвечала: «Какой чай, вы, молодежь, лени. Все бы чай пили. Мы дома загон –то закончили. Я отобедала, да и побежала. Помочь надо. Пошто я устала–то, ничо не устала. Вот тут, Алексей, подкапывай, до вечера выкопаем. Брава картошка. Михайло знает, как землю удобрить. Мягка, копать в радость. У меня –то земля в огороде тверда». Можно было не отвечать на бабушкины вопросы, ибо каждый свой вопрос она сопровождала своим же ответом. За короткое время мы узнавали, у кого из ее соседей какая картошка, «идет» ли омуль. «Пошто не ловят-то, мужики вечор бравый принесли, я в кастрюлю посолила ребятам в город. Утром  с реки шли ребята, оставили. Жирный, мы с картошкой нажарили». Говорит без устали, при этом «рядки гонит» быстрее нас. Стыдно, но поспеть за помощницей не успеваем. Через час просим дать возможность передохнуть. На что слышим привычное: «Лени. Множко ли робили, все запалились. Работайте. Выберем, что Алексей накопал, чай попьем, на другой загон перейдем. Я завтра пораньше прибегу. Ты, Алексей, пораньше завтра подкопай, пусть картошку маленько ветерок обдует. Ты, Любава, обед вари. Пока вёдро стоит, надо выкопать, а послезатра будем спускать в подполье. На семена отберем». Незаметно разговор переходит на «государственный» уровень. Теперь уже бабушка не щадит «путаников», искренне сокрушается: «Куды столько воруют –то, на тот свет ничо не возьмут, всем не больше двух метров земли надо». Наконец работу закончили. Помощница, вперед нас помыв руки, спешит в дом. За короткое время успевает  посочувствовать сестре, «маящейся ногами», рассказать про урожай. Всем хватало места в маленьком уютном доме. Накрывался круглый стол. От души хозяйка «потчевала» работников. Спустя годы вспоминаем с теплотой эти дни. Аура добра, теплоты сердечной царила все эти дни, родственники становились ближе друг другу.

В последние годы Соломонида, всю жизнь честно протрудившаяся, без помощи родственников жить в селе не могла. Отбегали быстрые ноженьки. Пришлось переехать к дочери в город. Скучала, «плакала попервости». Постепенно привыкла, смирилась неугомонная. И лишь ночами она была поистине счастливой. Общалась во сне с близкими, родными. Но чаще снились подружки: Евдокия Беломоева, Надька Хлызова , Настя Неверова. Сидят закадычные подружки на берегу Селенги и во всю мочь поют: то «расцвела по окошком белоснежная вишня», то «что стоишь, качаясь, тонкая рябина». А просыпалась от того, что пела «Катюшу». Было после таких снов что дочери рассказать. В эту минуту Соломонида лицом молодела, ноги как будто былую силу обретали. Любила заботливая мама, любящая бабушка своих детей и внуков, жизнь любила.

Без устали Время ткет полотно людских судеб. Ничто не ускользнет от его взгляда. Оборвалась нить, не стало той, которая детям жизнь подарила , от кого могучее племя внуков и правнуков взросло, той, кто примером своей жизни показала, как надо любить свое Отечество, как людям «завсегда помочь». Оборвалась жизнь удивительно доброй и честной женщины, но осталось в сердцах людей Память о Соломониде Пудовановне Жилиной. А коли так, то рисунок на полотне стал еще ярче, а имя труженицы величественнее. Течет Время, жизнь продолжается. Смотрит Времечко, трудно пробиться из-под земли роднику. Подставило плечо, приподняло валун. Брызнул новорожденный родник серебряной нитью, благодарно заиграл бриллиантами брызг и, обретя силушку, помчался вдаль. Бежит, обретая на пути друзей, обрастая силушкой богатырской. Спешат к нему со всей округи ручьи. Довольно Времечко: «Хорошее племя подрастает. Сильной рекой станет, не страшны будут ему никакие испытания». Закончило Время полотно, перевернуло его, как страничку. «А иному не только плечо, силушку небывалую приложишь, а все одно помочь не сможешь. Покрасуется, понежится, да только вперед не спешит бежать. Отпущу, Бог ему судья»,- наедине не без горечи рассуждает Времечко. Вот так и у людей. Иному все условия, а он не желает судьбу свою «оприютить», а кому–то лишь путь укажи, по бездорожью прорвется, другим успеет помочь. Вот потому–то важно детям знать, какого они рода-племени, помнить прадедов, покинувших грешную землю с надеждой «мы не видели хорошей жизни, пускай детям не придется маяться». Смотрят с небес на «преобразования перестроечные» души Заслуженных животноводов, механизаторов, своим трудом от зари до зари заслуживших народное признание. С небесной выси видят они недостроенную школу, о которой мечтали внуки, видят и поля, где вместо колосящихся хлебов поднимается дружная сосновая поросль, видят вместо ферм остатки разбитых стен. Прилетит по старой памяти одинокий ворон, присядет на развороченный фундамент, содрогнется от увиденного и,  взмахнув крылами, улетая прочь, в ужасе прокричит: «Разруха!». Она самая и есть. Прадеды во время войны сохранили школы, фермы. Как могли, обустраивали села. О будущем заботясь, после Победы с утроенной силой  трудились, всем миром строили новые СТФ и МТФ, открывали МТС. Не забывали они и о Домах культуры, о детских садах, о достойном воспитании детей. Вместе радость делили, вместе горестные минуты переживали.

Мудрости было не отнять у наших предков. Вот потому- то люди разных национальностей называли друг друга братьями. На каких языках общались? Был проверенный Временем язык – «язык» Дружбы. А второй, не менее ценный, - Уважение. Жили  наши предки на родной земле в мире и согласии. Именно поэтому не так страшны были испытания, посланные судьбой. Пережитое закаляло волю, укрепляло Веру. Каких только невзгод не пережили деды-прадеды, сколько подчас непосильного труда «сробили». Отдыхать бы им, кому на этом свете, а кому на том, радоваться бы за внуков, правнуков, да не получается. Болят их души за будущее потомков, за судьбу России – матушки. Тревожно звонят колокола по всей  Руси Православной. Без устали молятся не только деды–прадеды, но и внуки–правнуки за спасение родной земли. А Память на заметку берет, на полотне Судеб  человеческих помечает: «Не забывайте, люди, о тех, кто жизнь вам подарил, кто землю родную от «ворогов» защитил, кто честно на земле трудился!». Помнить надо, а то не ровен час и нас некому добрым словом будет вспомнить.