Дельта реки Селенги

Дельта реки Селенги представляет обширную луговую равнину, разделенную многочисленными протоками, старицами, озерками, крупнейшими из которых являются Истокский, Дубининский соры и залив Провал. Это - царство птиц, находящих себе корм и защиту в густых зарослях тальника среди непроходимых болот-калтусов от Энхалука на севере и Боярска на юге.

Миллионы лет тому назад дельта Селенги находилась гораздо выше по долине реки. Мыс Облом хребта Улан-Бургасы и Хамар-Дабан находятся на одной линии горной системы восточного побережья Байкала. Хорошо видно, что Селенга прорвала эту линию и начала продвигать свое русло вглубь акватории озера-моря за счет приносимого песка со своих бесчисленных притоков в Забайкалье и Монголии. Сегодня дельта Селенги - это довольно значительная суша, дугообразно выгнутая за пределы береговой линии Облом-Боярск. Ширина этого выступа от 50 до 70 км, а длина с севера на юг - около 100 километров. Площадь же равна среднему европейскому государству - до 4000 квадратных километров. На ней находится почти вся территория Кабанского (в прошлом, Усть-Селенгинского) района.

Внешне устье Селенги - это холмистая равнина, в верхней части активно используемая под пашни, а в нижней, у дельты, луговая и болотистая, часто затапливаемая при повышении уровня озера Байкала. Ниже Красноярской реки (протоки) начинаются сотни больших и малых островов (Яланские, Посольские, Степно-Истокские, Дворецкие и другие - по названиям ближайших деревень), на которых до подъема косили сено, здесь же располагались колхозные молочно-товарные и коневодческие фермы. На разнотравье животные быстро набирали вес и выглядели гораздо упитаннее тех, кто содержался на засушливых степях Забайкалья. Скота было очень много, и поэтому прибайкальские жители недостатка в мясе и молоке не испытывали. В качестве налога каждый хозяин легко сдавал государству по 40 кг мяса, 150 литров молока, масла и десятков яиц. Сено же заготавливал весь Кабанский район. Его хватало и своему скоту, и много вывозилось по подрядам в другие места.

Но что такое холмы с боровыми и лиственными лесами, ягодниками в окружении калтусов (болот). Мы, жители района, видим в местном ландшафте так называемые «гривы» и «забоки», образовавшиеся в результате волнобойной деятельности Байкала. Если бы нашелся внимательный географ, он бы составил карту рельефа дельты Селенги и по ней проследил, как отступало озеро, оставляя за собой береговые валы.

Село Фофаново стоит на подошве древнего коренного берега Байкала. Собственно отсюда, от Фофановской горы, и начинается правая половина устья Селенги. Здесь, у села Жилино, от Селенги отделяется протока (мы ее называем рекой) Красноярская, которая больше нигде не встречается с основным руслом Селенги, и, сама, разбиваясь на несколько рукавов, самостоятельно впадает в Дубинский Сор (залив Провал). Есть у Селенги и левая протока, которая впадает в Истокский Сор, в свою очередь через калтуса соединенный с Байкалом и простирающийся почти до Боярска. Иначе его называют Байкальский Прибой. В левой части дельты в Селенгу и в Байкал самостоятельно впадают несколько рек, стекающих с Хамар-Дабана: Чернушка, Вилюйка, Кабанья, Еланская, Темлюйка, Большая, Абрамиха, Култушная и Боярский ручей. Были ручьи и в правой части, стекающие с хребта Улан-Бургасы, но они оборвались в Байкал вместе с гиганским заливом Провал после катастрафического землятресения 1862 года. Поэтому я считаю дельту Селенги по треугольнику Энхалук-Боярск-Жилино. Но эти реки ничто по сравнению с тем, что делает одна Селенга. Ведь только она одна сумела заполнить песком впадину озера глубиной до 7 километров и нарастить земную сушу площадью до 4 тысяч квадратных километров.

Оставшиеся за отступлением Байкала «гривы» и «забои» - есть результат безуспешной борьбы волн озера с наступающей сушей.

Итак, «гривы» - это забои от волн. Набив гриву на одном месте, волны отступают от берега и начинают формировать новый берег. Так образуются гряды грив метров 200-300 одна от другой. А образуются они потому, что волны выбрасывают на берег Байкала различный песок, камни, куски древесины и разный мусор. Ветра наметают вокруг них прибрежный песок, и век от века холмы «растут» вширь и вверх, покрываясь травой, потом кустарниками и деревьями. Сейчас это наиболее высотные точки дельты Селенги, заросшие гигантами-лиственницами и кедрами, здесь много разных ягод. Гривы, нанесенные водой и ветрами, со временем образуются в огромные поля высотой до 10 метров. На таких гривах сегодня расположены села Посольск, Исток, Истомино, Степной Дворец, Ранжурово и другие, проходит старый «московский» тракт, размещены пастбища, покосы, пахотные поля. Наши прадеды, сподвижники Пугачева, сосланные в Забайкалье за неуважение царицы Екатерины II, для устройства своих деревень в дельте Селенги выбрали именно такие гривы, незатопляемые поводками и богатые растительными ресурсами.

Наше село Исток также стоит на подобной большой прибрежной гриве, с которой виден Байкал, река и еще 5 больших и малых грив, а между ними расположены низины, периодически затапливаемые в зависимости от уровня озера и разлива Селенги. Первую гриву (круто обрывающуюся к Байкалу) мы называли «Горой». Она выше уровня озера на 5-10 метров и имеет ширину около 500 метров. Чтобы попасть к Байкалу, нужно было преодолеть еще несколько более низких грив и 5-6 бродов разной глубины, не считая моста. Между возвышенностями течет река Исток, давшая название селу. Дома стоят на краю берегового обрыва. Колодцев мало, но воду в основном брали из реки, к которой имелось несколько спусков.

В Посольске в основном жили рыбаки, так как суши было мало. Она состояла из таких вот грив, тянувшихся к железнодорожной станции, но они целиком заняты под пашни. Вокруг села господствовали болотистые места-калтусы. Такая же ситуация по всей дельте Селенги. Могучая река все время режет эти гривы на острова, приносит ежегодно миллионы тонн песка, отвоевывая у Байкала метр за метром новые участки суши. Вся дельта состоит из сотен проток, грив, калтусов и островов. Этим пользуются жители. На некоторых высоких островах каждое село имеет свои пашни, где выращиваются хлеба, расположены покосы и пастбища. Все устье дышит Байкалом. Малейшее колебание уровня воды сразу же отражается на всей этой площади.

Береговых забоев Байкала обычно бывает три. Дальний забой выбит большими волнами во время штормов. Он обычно бывает шириной метров 20-25. Параллельно ему возле самой кромки берега идет второй забой, более узкий. Третий забой находится уже в глубине Байкала на том месте, где волны прекращают свой бег и обрушиваются всей массой на прибрежное мелководье. Иными словами, это гряды молодых береговых «грив», низины между которыми заполнены байкальской водой. Вода в ложбинах теплая, поскольку хорошо прогревается солнцем. Поэтому в этих мини-озерках паслись косяки мелких рыбешек разных пород в огромных количествах.

Эти забои сформировали поистине удивительный мир мелководной фауны, который недостаточно изучен ихтиологами. Каждый забой по-разному прогревается солнцем. Самая теплая вода в верхнем забое, и поэтому там водится самая мелкая рыбешка. Соответственно рыбки покрупнее живут в среднем и нижнем забоях. Подрастая в первом, они затем перемещаются в более нижние, прохладные и обширные, пока не оказываются в водах открытого Байкала. Получается инте¬ресная биологическая закономерность: эти забои как природные инкубаторы растят рыбу до того возраста, когда она оказывается способной жить среди хищников мелководий озера-моря. Я бы сравнил эти забои с яслями, садиком и школой для малолетних детей.

Мы, приморская детвора, целыми днями проводили в этих забоях, купаясь и резвясь на воде. Родители за нас не тревожились: глубина в них не более полуметра. Вода теплая, и поэтому взрослые называли наши купальни «лягушатниками».

Нам очень нравилась гоняться в этих прибрежных озерках за мальками. Длина их не более 2-3 см, но рыбки буквально кишели там тучами, причем в несколько слоев, согласно их видовой принадлежности. Мальки росли быстро, были всегда сыты, поскольку помимо рыбок в забоях водилось много рачкообразной живности, служившей им кормом. Захочешь поймать рыбешку руками - и стадо в тысячи штук мгновенно кидалось в сторону, поднимая своим движением водяной вал в несколько сантиметров. Бывало, что от испуга некоторые рыбки выскакивали на сушу. Тогда мы аккуратно собирали их и возвращали в воду.

Впрочем, молодая жизнь начиналась не только в прибрежных забоях. Когда поднимался уровень Байкала, а это бывало весной и летом, вода медленно затапливала все высохшие за зиму низины. Образовывались большие и малые лужи, озерки, где вода также хорошо и быстро прогревалась солнцем. Туда тоже заходили косяки мелких рыбешок и их рачкообразный корм, где ничто не мешало их активному росту и нагулу до достижения «взрослого» возраста.

Однако у этих естественных садков развития молоди существовало две опасности. Первая, это когда при понижении уровня Байкала волны не доставали верхних забоев и те постепенно высыхали. Вторая, это когда поздней осенью рыбки не успевали уйти в открытый Байкал и также погибали. Поэтому все жители побережья, особенно пастухи и мы, детвора, наблюдали за жизнью забоев. Тогда люди вооружались лопатами и выходили копать отводные канавы, по которым выпускали рыбешек на свободу. Бывало, что на это занятие направляли всем классом, освобождая от школьных занятий.

Понижение уровня Байкала прекращало жизнь забоев. Первым осушался верхний забой. На нем начинала расти трава, затем кустарник и деревья. Они задерживали вокруг себя листья, мусор, песок, поднимаемый ветрами. Так забои превращались в гривы, и берег медленно наступал на море. Если от берега Байкала подниматься вверх по долине Селенги, то хорошо видно, что вся луговая часть Кабанского района это, по сути, и есть цепь древних забоев и грив. Об этом свидетельствуют и сами географические названия таких мест: Широкая Грива, Узенькая, Длинная, Короткая и так далее. Как я уже говорил, высота их порою достигает нескольких метров. Срастаясь между собою при помощи ветров, некоторые гривы-забои образуют значительные площади наносного грунта. Я бы даже сравнил их с движущимися барханными песками, но заросшими травой, кустарником и лесом. Сегодня они выглядят возвышенными участками суши с рощами и борами среди болотистых лугов устья Селенги.

После пуска Иркутской ГЭС в эксплуатацию география дельты Селенги сильно изменилась. Из-за поднятия извечного уровня Байкала на 2 метра озерная вода затопила практически все селенгинские острова, а жители лишились извечных богатых кормовых угодий. Еще раньше были затоплены все калтусы, где при определенном давлении и температуре располагалась основная кормовая база байкальского омуля, т.е «поедь» и рачки-бокоплавы. Теперь, когда начинается штормовой ветер, дельта Селенги на 5-7 км от байкальской береговой полосы вообще становится непроходимой для человека. Волны, идущие по глубоким местам, низинам и протокам, разным старицам, озеркам и сорам прокатываются десятки километров до самого коренного берега по всей площади дельты Селенги от Сухой до севера до Боярска на юге. Таким образом дельта Селенги превращается в еще один огромный залив, равный тысячам квадратных километров. Общая затапливаемая площадь углубляется, достигая 20 км от береговой полосы Байкала.

При штормовом натиске «горной» на устье реки Селенги одновременно происходят не только поворот речного стока вдоль восточного берега по направлению к Посольску, но также остановка, подъем, достижение предела и последующее скатывание селенгинской воды по тихим безветренным протокам в Байкал. Даже более того, в дельте Селенги образуются два противоположных течения: та, что из Байкала идет на сушу - двигается верхним ярусом: то, что называется течением Селенги, идет в Байкал нижним ярусом. Воды так много, что сухие канавы, бывшие до шторма, теперь заполняются водой и превращаются в новые глубокие протоки, по которым могут проходить груженые сетевые лодки. Скатывающаяся вода частью идет по Шаманке и Хаустику в Байкал, а частью - в Истокский Сор по протокам Игнашиха, Курсупка, Шумиха и низинам-калтусам. До искуственного подъема извечного уровня Байкала после ввода в строй Иркутской ГЭС загнанная ветрами вода стекала обратно только по двум «промоям» - «Промой» и «Истокской Прорве». Сейчас, за истекшие 40 лет, гееграфическая ситуация совершенно изменилась: «Промой» замыт песчаными отложениями Селенги, и за исключением небольших сетевых лодок судоходство здесь прекращено. Ранее существовавшие острова Бабья Карга, Ярки, Чаячий, Кочки затоплены байкальской водой и ныне представлены отмелями и мелководьями.

При скатывании загнанной на сушу воды в открытый Байкал увлекается и вся калтусная живность, в основном состоящая из рачка-бормаша и рыбной молоди.

К чему может привести необдуманное повышение извечного уровня Байкала, покажу на одном примере из истории дельты Селенги.

В 1932 году мне довелось пережить одно из самых сильных природных явлений на Байкале - катастрофическое наводнение реки Селенги и самого озера. Мне было тогда 10 лет. С весны ничего не предвещало изменения в природе, Байкал стоял на естественном уровне, но в июне пошли обложные дожди, и шли они почти целый месяц при холодной погоде. Сначала в Селенге поднялась вода, которая никого не пугала, так как знали, что она скатится в Байкал. Но в августе уровень озера и Селенги сравнялся, а это уже более метра.

Я, как и другая детвора села Исток, продолжали пасти коров на прибрежных сухих гривах и мало обращали внимания на наводнение, поскольку были приучены к подтоплению. На острова-гривы у нас существовало много бродов, где также ходил скот и люди ездили на телегах. Но с каждым днем они становились все глубже. Нам приходилось снимать с себя портки, поднимать рубахи и перетаскивать на плечах маленьких детей. Затем началось подтопление пастбищ, покосов, пашен, ряда прибрежных сел. Особенно сильно пострадали Мурзино, Чертовкино, Меркушево и другие деревни. Вода поднималась в Каргино, размыла дорогу и пошла в калтуса и речки Шумиха, Исток, Резуньку. Однажды я даже видел, как шло подтопление: когда скатывающаяся вода Селенги встречалась с поднимающейся водой Байкала, то возникали шумные буруны с обильной пеной. Чуть позже вдоль левобережья Селенги стали строить земляную дамбу, куда собралось много народа с лошадьми и телегами из разных сел Кабанского района.

В дождливое холодное лето урожай весь вымок, а потом изгнил, особенно картошка. А хлеба в зиму ушли зелеными, так как зерно не вызрело. Из муки такого зерна хлеб испечь невозможно. Он годился только на изготовление кваса да на корм скоту. Короче говоря, 1933 год встретили без хлеба, семян и картошки. Жили на одной рыбе, благо, ее было вдоволь. Ее возили в Иркутск и «семейские» деревни, меняя на хлеб. За хлебом же ходили на лодках и бродами до Боярска и далее на поезде. А в Мысовой хлеб давали в одни руки по 1 килограмму. Чтобы взять 5 булок, надо было стоять в очередях целую неделю.

В прибайкальских деревнях сильно недоедали, а к весне начался голод. Вспыхнул сыпной тиф, косивший целые семья, а редко какая насчитывала менее 5-7 человек. По улицам страшно было ходить: повсюду на воротах висели черные флаги, как знак что тут болеют тифом. Умерло много народа. Больных увозили в Кабанск, там умерших хоронили без приглашения родственников. Голодовал у нас и скот. В то лето сена заготовили мало, а скота в деревнях было много. На одну зимовку только лошади требовалось 5-6 возов сена. Поэтому плавали косить в Голоустную на другой берег Байкала, а зимою через озеро по льду возили.

1933 год запомнился мне самым тяжелым, голодным годом. Сеять было нечего, многие поля и огороды так и остались голыми. Хотя государство оказало крестьянам помощь, но ведь машин тогда не было, а много ли привезешь на отощавших лошадях? И тогда от гибели вновь спасала рыба. Только через два года установился нормальный ритм жизни.

Я слышал, что такие беды случились не только у нас, в дельте Селенги, но и по всему побережью Байкала, особенно в низких местах. Много разрушений наводнение Селенги принесло и городу Верхнеудинску, совершенно не подготовленному к стихийным явлениям.

Позже я узнал, что в тот далекий 1932 год уровень Байкала поднялся выше нулевой отметки на 1 метр 95 сантиметров. И столь значительное превышение извечного уровня обернулось для прибайкальцев большой жизненной трагедией. Но откуда же нам было знать, что через четверть века уже не стихия природы, а сами люди, начнут опасные эксперименты с колебаниями водной чаши Байкала, принеся коренным жителям его побережий не менее ощутимые бедствия.

Комментарий редактора: Рассказ П.С Серебренникова о частых наводнениях реки Селенги в прошлом и его участие в строительстве берегозащитной дамбы, находит отражение в двух архивных документах, которые считаю небезынтересным привести, поскольку они отражают особенности жизни жителей Кабанского района в условиях заболоченных степей дельты Селенги. «Буряты Твороговского улуса сумели победить стихию. В последние годы ими устроены земельные валы для защиты своих земельных наделов от постоянных наводнений. 

Библиографические данные