Рассказ о первой летчице Монголии родом из Кирана. Осень 1910 года. С товарищами вернулся из пограничного караула в станицу Киран Даши Будаев. На крыльце атаманского правления его встретил знакомый станичник, радостно закричал:

 
-Даши, с тебя причитается! Дочка у тебя родилась!
 
Через несколько минут он уже был дома, держал в руках теплое маленькое тельце новорожденной.  Стоявший за казаком ясновидящий лама из дацана «Балдан-Брейбун» взглянул в лицо малышки, испуганно взмахнул рукой «О-е-ей! Вижу, как она железную птицу оседлала, как на ней летает. Невиданное дело для женщины.
 
Потом успокоился и пророчески изрек:
 
-А будет у нее три дочери. Через черные полосы жизни придется ей перешагнуть…
 
Дочь решили назвать Цырендолгор.
 
И в жизни Даши Будаева сложилось не все ладно. Умерла жена, оставив пятерых детей, один одного меньше. Пришлось отдать троих ребятишек родственникам, с отцом остались Цырендолгор и брат. А тут произошли  октябрьские события 1917 года, вспыхнула гражданская война. Жила семья вдовца очень бедно. Как-то увез отец Цырендолгор в Большой Луг к родственникам Бимбаевым. Начала девочка ухаживать за овцами и лошадьми. С завистью смотрела она на подростка (старше на пять лет), который ранее учился в Троицкосавском реальном училище, всегда читал газеты и журналы, расхаживал с сумкой с книгами. Это был будущий академик, выдающийся ученый и писатель Бимбын Ринчен.
 
Цырендолгор и сама проявила недюжинный интерес к грамоте. С лету схватывала, сразу запоминала названия русских, латинских букв, с особым интересом изучала старомонгольскую письменность, знаки которой напоминали следы молодой змейки, оставленные на бумаге.
 
К хозяину часто приезжали гости из Урги. Приходилось девочке и за их лошадьми приглядывать. Она недоумевала: наедятся  приезжие мяса, напьются чая с молоком, а не унимаются. Начинают размахивать руками, до хрипоты в голосе спорят. И чего не поделили? Позднее поймет, что это были монгольские революционеры. Однажды заметив неподдельный интерес к спорщикам, к девочке незаметно подошел бритоголовый молодой монгол, поинтересовался, как зовут, стал расспрашивать о родителях. Посочувствовал Цырендолгор и произнес:
 
-Мы, как и в России, хотим в Монголии новую жизнь налаживать. Хотим, чтобы наши дети были образованными людьми.
 
Помолчав, он достал из-за пояса книгу:
 
-Русская азбука называется. Выучишь ее, на мир другими глазами будешь смотреть, сама начнешь читать книги…
 
Станет потом молодой монгол Сухэ-Батор вождем монгольского народа, а его жена Янжима  подружится с Цырендолгор, не предаст, не откажется от нашей землячки в тяжелую годину.
 
…С детьми Даши Будаев переехал в Маймачен (ныне Алтан-Булак), надеялся найти здесь тишину и покой в отличие от  России, терзаемой гражданской войной. И тут оказались между двух огней. С одной стороны наступали китайцы, с другой – цирики Сухэ-Батора. Весь день в Маймачене слышались выстрелы. Взрослые предупреждали детей: не залезайте на забор, крышу дома, иначе попадете под пулю.
 
11-летняя Цырендолгор на всю жизнь запомнила суматошный день. Китайские продавцы, опасаясь грабежа, спешно грузили на арбы свои товары. Из лопнувших мешков сыпались конфеты, изюм, орехи, а ребятишки подбирали их. Девочка нашла около магазина китайскую монетку и очень обрадовалась. Впервые она стала хозяйкой денежного знака. Позже она отдала монетку отцу, который купил на нее хлеб голодным детям.
 
11 июля 1921 года Маймачен освободили от оккупантов, в город вошли бойцы зарождающейся народной Монгольской армии.
 
В их числе Цырендолгор увидела Сухэ-Батора и тех, кто навещал ее хозяина  в Большом Луге.
 
У Цырендолгор появилась тяга к знаниям. Если узнавала, что человек грамотный, приставала к нему, просила научить арифметике, лучше читать и  писать. В конце концов, самостоятельно выучилась читать книги, писать карандашом. Знакомые отца советовали: «Даши, ей бы учиться надо. Светлая голова у девчонки».
 
Как и в СССР, в Монголии начали строить социализм, стали открываться промышленные предприятия. В 1924 году Цырендолгор устроилась работать на кожевенный завод, было ей в ту поре 14 лет. Всю свою зарплату отдавала отцу, который очень радовался за кормилицу – дочь.
 
На общем собрании коллектива передовую работницу избрали делегатом республиканской профсоюзной конференции.  В чем ехать в столицу, показаться на людях? Деньги выделил родной коллектив. На них купила девушка обувь, шапку, джигун (материал), сшила платье – первое в ее жизни.
 
В Улан-Баторе поселилась у знакомой в ЦК профсоюзов Монголии, узнав, что делегатка знает старомонгольскую письменность, четыре математических действия (в ту пору грамотных женщин-монголок можно было по пальцам пересчитать), дали ей направление в высшую партийную школу (ВПШ). Учиться стала сразу на 2 курсе. К тому времени она вступила в ряды МНРП. С весны до осени слушали лекции, а в остальное время курсанты DIG на конях, верблюдах ездили по стране, занимались агитацией в поддержку нового строя.
 
Высшую партшколу Цырендолгор закончила с отличием. Ее отправили на учебу в Коммунистический университет народов Востока в Москву.
 
На коне добралась из Улан-Батора в Сухэ-Батор, оттуда на пароходе по Селенге – до Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ). Из столицы Бурят-Монгольской АССР в переполненном пассажирском поезде доехала до Москвы. На вокзале ее встретила жена Сухэ-Батора Янжима с сыном Галсаном. В течение пяти лет наша землячка училась в университете и ни разу не побывала в Монголии, ставшей для нее второй родиной. Если выдавались свободные дни, ехала к подруге Янжиме: стряпали национальные блюда, загрустив, вспоминали былое, пели задушевные бурятские и монгольские песни.
 
В 30-е годы у курсантов университета была своя отличительная полувоенная форма. Во время летних каникул они не отдыхали, а работали в московских учреждениях. Проходили своеобразную практику.
 
Только один раз девушка видела вблизи самолет, когда жила в Монголии. Однажды в поле, неподалеку от кожзавода, где она работала, приземлился аэроплан. Все помчались к нему, со сбившимся дыханием стояли поодаль от крылатой машины, не решаясь подойти: мешали и восторг, и робость, и страх. А летчик в кожаном пальто, шлеме с летными очками, в необычных перчатках-крагах копался в моторе. С того дня и зародилась в душе у нее заветная мечта…
 
Мечта отчасти осуществилась. В 1934 году вышла замуж за летчика Мунко, начальника авиаотряда в Баин-Тумэне. В свободные часы любила прибегать на летное поле. Самолеты, будто птицы, с нарастающим гулом уходили в небо, постепенно превращаясь в едва заметные точки. Через 30-40 минут появлялись на аэродроме, делали большой круг и опускались точно на старте – у белого полотнища, трепещущегося на ветру.
 
Счастье улыбнулось нашей землячке. В 30-е годы имена первых женщин-летчиц  СССР Гризодубовой, Расковой, Осипенко не сходили с газетных полос всего мира. А разве могло остаться в стороне государство, второе среди всех строящее социализм. На правительственном уровне первой среди кандидатов в летчицы утвердили Цырендолгор.
 
Женщина имела два высших образования, закончила с отличием ВПШ, университет народов Востока. Да и по возрасту подходила -  ей было 25 лет. Вместе с ней поехали на учебу жены военных летчиков Цэвээндулам, Загдхорол, Инчихорлоо.
 
На подмосковном аэродроме Жуковском курсантов обмундировали. Новая форма голубого цвета очень понравилась: на левом рукаве гимнастерки красовался знак, вышитый ребристо-золотой канителью: летящая птица, на ней - звездочка  в центре скрещенных мечей. Парни – москвичи, когда видели курсанток, завидовали этому отличию, указывающему на принадлежность к летному составу Военно-Воздушных сил Красной Армии.
 
А у них началась напряженная  учеба. Изучали аэродинамику, самолеты, двигатели, штурманское дело, топографию, тактику и уставы. В первый год осваивали учебный самолет (такой же аэроплан, который Цырендолгор видела в поле за кожзаводом).
 
Летная программа с инструктором на учебном самолете планировалась в 30-50 полетов. Если кому-то из учлетов давали вылететь самостоятельно раньше, то об этом говорили все летчики. После 20-го учебного полета советский инструктор неожиданно сказал, что она готова к самостоятельному выпуску в воздушное пространство. Ей не верилось! Взлетела совершенно спокойно, в полете никаких затруднений не испытала и посадку сделала точно у «Т».
 
- Отлично! Поздравляю с самостоятельным вылетом, - первым на земле подошел к учлету инструктор.
 
С эти наставником-инстуктором наша землячка встретилась почти через полвека в Монголии. Это маршал авиации, Герой Советского Союза, Югославии, МНР Владимир Александрович Судец. И вспомнили они свою летную молодость…
 
Однажды монгольские журналисты задали вопрос Цырендолгор:
 
- Какие ощущения ВЫ испытывали в полетах?
 
-Я пела в небе голубом, - ответила она и замолчала. В памяти всплыли события, оборвавшие ее летную жизнь…
 
Летним вечером 1939 года, как обычно, отгладила мужу галифе, гимнастерку. Ее же в полет не допускали, была беременной. Зашел у них разговор с Мунко, кто родится: мальчик или девочка? И как его назвать?
 
Их беседу прервал стук в дверь квартиры, через секунду сюда вошли особисты. Они арестовали начальника Баин-Тумэнского авиаотряда, объявив его «врагом народа». В машину особисты закинули нехитрый скарб семьи, даже утюг изъяли, а жене летчика посоветовали до утра убраться из казенной квартиры, иначе хуже будет.
 
Родилась дочь, летчица назвала ее Сысыг. Устроилась заведующей садиком, жить-то надо было! Мунко дали 10 лет лишения свободы, он умер в «черной юрте» - тюрьме. В те 30-е годы тысячи членов МНРП, военных, простых аратов были репресированны. А тем временем на реке Халхин-Гол развернулись сражения с японцами,  войска МНР нуждались в опытных кадрах.
 
Началась Великая Отечественная война. Монголия оказывала всемерную помощь Советскому Союзу. В семьях собирали денежные средства на постройку танков и самолетов, перегонялись десятки тысяч голов скота в нашу страну. Прочитав в газете «Унэн», что с фашистами воюет женский полк на самолетах ПО-2, поначалу прозванных врагом презрительно «этажерками», Цырендолгор написала письмо в правительство, чтоб ее отправили в СССР воевать, ведь на самолетах именно этого типа у нее был налет в сотни часов. Ей отказали как жене «врага народа».
 
А наша землячка не угомонилась. Ее поддержала верная подруга Янжима. Днем работала в детсаду, а ночью контролировала грузы, уходящие на советско-германский фронт. И так всю войну до Победы  в мае 1945 года.
 
Лишь после XXI съезда КПСС в 1956 году, когда был разоблачен культ личности Сталина, началась официальная реабилитация невинно осужденных и в Монголии. Мужа Цырендолгор, начальника авиаотряда, реабилитировали, как и ее. Жалела она об одном: годы не позволяет ей вновь сесть за штурвал самолета.
 
Зарубцевались сердечные раны, стихла боль от утраты летной карьеры. Цырендолгор вышла замуж за офицера Санжаа, дослужившегося до начальника политотдела погранвойск Монголии. С мужем они вырастила трех дочерей. Сысыг окончила Московский химический институт имени Менделеева, работала на золотых приисках в Селенгинском аймаке, сейчас проживает вместе с матерью. Вторая дочь Мэндэ, выпускница Улан-Баторского госуниверситета, связала свою жизнь с метеорологией. Третья дочь Сэлэнгэ училась в ГДР в мясомолочном институте, имеет диплом технолога.
 
Судьба родных Цырендолгор сложилась по-разному. Брат нашей землячки Бальчин был атташе Монголии  в Чехословакии, Венгрии. Его дочь Базарханда вышла замуж за дипломата -  посла Монголии в Египте, а затем в Лондоне – Очирбата.
 
(Из газеты "Ленинское знамя" № 1 от 1 января 2006 г.Е.Сурмач "Кяхтинские "крылья " первой летчицы Монголии)