В горной Оке никто не сомнева­ется в древнем пророчестве о та­инственной Шамбале и все верят, что Будда грядущего - Майтрейя - придёт именно к ним, живущим ближе всех к небу.

Земля обетованная

В тысяче вёрст от неоновых ог­ней Улан-Удэ, на площади в 250 тыс. кв.км. вольно раскинулась жемчужина Восточных Саян, вотчина самобытных народов-клыканов (сойотов) и бурят-хонгодоров - Окинский сойотский национальный район.

12 часов ходу на авто, и вот мы влетаем во врата дивного сада Саян­ского поднебесья - ущелье Тэмэлик. Фары еле раздвигают скалы-исполи­ны. Здесь звёзды целуются с гольцами и обещают нечто заманчивое, почти новогоднее волшебство. За мрачным Тэмэликом начинается неразгаданная Ока.

Ах, Ока, Ока... Чудо из чудес! Страна небожителей и приникших к небесам долин. «Древнее темя Азии» - так го­ворят в народе про этот девственный край вулканов, альпийских лугов, лед­ников, яков, снежных барсов, красных волков, архаров, тувинских бобров и северных оленей. Здесь с немыслимой высоты, почти с небес, по отвесным скалам струятся водопады. «Тибет в миниатюре» - так назвал Оку выдаю­щийся исследователь Северо-Восточ­ной Сибири Сергей Обручев.

Между прочим, заядлый грешник ни при каких обстоятельствах не смо­жет проникнуть в Оку. Пусть он даже хоть ползком приползёт, его ожидает фиаско: или буйство стихии случится, или ещё какое несчастье. Так что с Окой шутки плохи.

Необходимо пом­нить, что, сделав первый шаг на землю обетованную, ты попадаешь во владе­нья главного хозяина здешних мест - Бурунхана, чья священная обитель - на вершине Мунку-Сардык, самой вы­сокой точки Восточных Саян (3491 м от уровня моря). Для народов Саян­ского региона Мунку-Сардык сим­волизирует сакральный центр мира, мировую гору, и ничто не ускользнёт от пронизывающего ока сурового Бу­рунхана.

И крикнет брат брату

Ока в переводе означает «брат». «Брат мой» - именно так и только так окинцы обращаются друг к другу.

Ока на самом деле - медвежий угол. Нехоженая тайга. Население района меньше 5 тысяч (столько живёт в од­ном из сёл соседней Тунки). И в этой малюсенькой стране есть все. Перво-наперво: золото-бриллианты, точнее, почти вся таблица Менделеева. Свой прокурор, судья и отдел милиции. Когда кто-то попадает в «обезьянник», эта новость сразу становится сенсаци­ей, поскольку местные разборки, как правило, разрешаются сами по себе - тайга всё-таки кругом.

Местная газе­та «Аха» по охвату населения может запросто угодить в Книгу рекордов Гиннесса. Рейтинг «Ахи» сногсшиба­тельный: 500 экземпляров расходится по району влет.

Здешние аборигены очень любят учиться. Окинское образование может дать фору столичным школам. Окинцы к тому же обожают лечиться. Если врач им ска­жет «надо!», любой клыкан встанет по стойке смирно - «есть!».

Горцы - народ жёсткий

Все - из разряда настоящих мужчин. По каменистым дорогам Оки на огромных Уралах колесят высоченные мордатые мужики с глазами, исполненными суровости и доброты одновременно.

Между прочим, сойоты - коренные жители Оки, жили в этом прекрасном и суровом краю задолго до переселения сюда бурят. Они были прекрасными охотниками и рыбака­ми, разводили оленей. По мнению старшего научного сотрудника Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Санкт-Петербург), кандида­та исторических наук Ларисы Павлинской, много лет изучающей проблемы горной Оки и ее жителей, сойотский этнос возник на основе древнего са­модийского автохтонного населения, подвергшегося в эпоху средневеко­вья сильной тюркизации.

У сойотов лёгкие кости, жёсткий нрав и доброе сердце. На их лицах всегда сияет очаровательная улыбка, хотя им выдалась нелёгкая судьба.

По свидетельству журналиста и краеведа Клима Тулуева, профессор Иркутско­го университета Б.Э. Петри добился того, что ЦИК СССР признал сойотов малой национальностью Севера. Но тогдашние республиканские и мес­тные власти проигнорировали это решение. Хорошо, если бы просто проигнорировали. Но не тут-то было. Власти преследовали сойотских лиде­ров. Сойоты много раз обращались в различные властные структуры, даже выступили с идеей объединиться с тофаларами, создать национально-территориальное образование и войти в состав Иркутской области. По всей видимости, это было невыгодно властям предержащим. И в лихие 30-е в адской машине кровавых репрес­сий как-то сам собой исчез вопрос о сойотском самоопределении. Лидеры этноса были репрессированы, а среди них и его верховный шаман Чимит Пу-тункеев, и «покровитель» сойот иркут­ский профессор Петри.

Окинцы - народ во всём само­достаточный, выдержанный и стро­гий. Несмотря на экстремальные ус­ловия существования: высокогорье, вечная мерзлота, дефицит микроэле­ментов в почве и воде, жуткий холод (здесь даже летом случается снего­пад), большинство окинцев - долго­жители.

Здесь женщины красивы и ласко­вы, как майские ночи. Мужчины смелы и презирают любую физическую боль. Здесь с особым почтением относят­ся к малышам и обожают ветеранов.

Фермера Петра Сындеевича Сонопова, ежегодно продающего на рынках Иркутска по 25-30 тонн ячьего мяса, уважительно называют в народе «ми­нистром», а старосту села Алаг-Шулун, где с 70-х годов не продают алкоголь, - «губернатором».

Здесь трепетно чтут своего Большого Учителя Данзан-Хайбзун Самаева и Ахын Ехэ Шарлэя (Великого Окинского Шарлая), одного из основателей Окинского района. Шарлай Убушеевич Аюшеев слыл человеком добрейшей души, ин­теллигентным и деловым.

В 1922 году Великий Шарлай в одиночку пленил более двадцати вооруженных высших белогвардейских офицеров генерала Каппеля, осуществлявших прорыв в сопредельную Монголию через тер­риторию Оки. Был представлен к вы­сшей награде СССР - ордену Красного Знамени, награжден именным оружи­ем СНК Советской Республики.

Сейчас внук Великого Шарлая Зоригто Саханов - известный бизнесмен, меценат и промоутер, продвигает российских спортсменов в Японии. Так благода­ря Зоригто Саханову прославились на весь мир Анатолий Михаханов, Сослан и Батраз Борадзовы, а также Александр Бахтин, трехкратный чем­пион Японии по профессиональному боксу.

Час свиданья предназначен

Вообще для любого окинца нет понятия «не смогу». Если он сказал «да», он это сделает всенепременно. У каждого окинца есть ружье, пото­му что окинец без ружья не окинец. Волки и медведи бродят по соседству, впрочем, как и снежный барс.

Как-то дедушка Гончик Мархаевич Базаров из Балакты в 70 лет умудрился зава­лить матёрого медведя. Видно, как-то пересеклись пути-дорожки этих двух таежных обитателей. И разойтись по-хорошему им было не суждено...

Особая фишка Оки - здесь вооб­ще не пьют суррогатный алкоголь. Хорошую водку - пожалуйста, но в разумных пределах (!). А вот самопал - ни-ни. Поговаривают, что кто-то из местных попытался было заняться бутлегерством, а горцы-окинцы не долго думая взяли и отрубили ему пальцы на руках. Дескать, чтоб другим неповадно было. На этом эпопея по внедрению самопала на территорию Оки закончилась.

В горах - особый психологический климат. Горы давят, особенно на приез­жих. Не все выдерживают. Даже пешком убегают, лишь бы умчаться от гор. Мно­гие уходят в депрессию, ну и выпивают, конечно. Но шарахаться пьяным по Оке не принято - позора не оберешься.

По Оке яки бродят, как коровы в Индии. Мужскому племени ячье мясо - находка из находок. Съел - и с по­тенцией порядок. Жена довольна - что еще в жизни надо?

Кстати, насчет окинских жен. Кто-то утверждает, что они весьма ревнивы. Шаг влево, шаг вправо - не обойтись без скандала. Здесь женщины любят один раз и на всю жизнь. Никогда не отпустят. Живет сейчас в районном центре уроженец Тунки - зятек окинский. Еще в пору молодости этот зятек, народив с женой-окинкой трех детей, в одно пре­красное утро заявил: «Любовь прошла. Надоело все, в том числе и горы. Все! Баста! Возвращаюсь в Тунку!». Накидал в чемодан вещички и рванул на авто­бус. Переполненный автобус отъехал за 40 километров и заглох намертво. Толпа отъезжающих добралась обрат­но пешком и бегом к самолету. Тогда самолеты часто летали в Оку. В общем, тот зятек и в самолет запрыгнул - настолько сильно было его жела­ние умчаться из Оки. Секунда делов, взлетел самолет, зятек обрадованно глазел на Оку с надежно застрявшей здесь брошенной женой. Рано радо­вался. Пролетев 50 километров, само­лет сломался и почти плашмя упал в тайге. Слава богу, все остались живы. Потрясенный зятек со слезами на гла­зах притащился к жене: «Все! Никогда отсюда не уеду! Тебя бросить невоз­можно!». С тех пор эта знаменитая на всю Оку пара живет душа в душу.

PS. Пора уезжать. Грусть па­дает в сердце. До свиданья, Ока! В звонкой близи от звезд, под урчанье авто снятся мне снежные барсы со взглядом орла...

источник: burunen.ru