Новая книга стихов Андрея Румянцева – это не что иное, как исповедь человека нежного и страдающего. Вот боль. Она в сердце его, но она и в том  времени, которому он принадлежит. Поэт не делает и слабой попытки освободиться от этой боли. Больше того, мучительно ищет в окружающем мире все, что могло бы помочь его современнику не утратить надежды, жить не только сегодняшним днем, а и тем, что грядет.

   А это нелегкая  работа. Но мой давний друг Андрей Румянцев отменно справляется с нею. Не знаю, что больше помогает ему в словотворчестве: отличный ли художественный вкус, уважительное ли отношение к людям, без чего невозможно рождение истинной поэзии, иль глубокое погружение в страдания и муки людские, а еще и в радости, в обыкновенные человеческие радости?  Наверное, и то, и другое, и третье…

                                        Какие кони на лугу!

                                        Таких я в детстве пас ночами.

                                        Я не могу избыть печали,

                                        Умерить радость не могу!

 

   Вот так-то! Все рядом – и печаль, и радость. А еще – образный строй мыслей, когда слова делаются необыкновенно яркими, и хочется сохранить их в памяти:

 

                                         Горит вечерний окоем.

                                         Цветет полынь на косогоре.

                                         И, словно женщина – платком,

                                         Шипучим шелком машет море.

 

   Не правда ли, хорошо? Веришь, что еще обогреет жизнь уставшее от непогодья сердце, и сотворится нечто божественное:

 

                                          И я опять услышу над собою

                                          В родной не отцветающей глуши

                                          И вещий голос вечного собора,

                                          И тайный отклик тающей души.

 

   В поэзии Андрея Румянцева удивительно сочетается земное и небесное. Оба эти начала дополняют друг друга, помогают увидеть высокое там, где, казалось бы, все давно стало будничным, примелькавшимся. И тогда поэт с удивлением, а то и со смущением перед тем, что неожиданно открылось ему, восклицает, обращаясь к байкальским соснам, склонившимся, словно за обедом, над летним солнечным столом:

 

                                           Я их люблю, старинных вестниц.

                                           Они умеют с давних пор

                                           Соединять без всяких лестниц

                                           Небесный свет и вольный двор.

 

   Соединение небесного и земного начал есть нечто свыше данное человеку, чтоб ощутил он себя надобным еще кому-то, пускай и не в этом мире. Впрочем, отчего же не в этом? Вдруг да и

 

                                            В мертвом поле

                                            И в чаще сосновой

                                            Отзовется мой голос на твой,

                                            И украсится радугой новой

                                            Мир, умытый дождем,

                                            Золотой!

 

   Все в мире преходяще. И то, что грело вчера, в какой-то момент утрачивает свою прелесть, видится  не способным вознести людскую душу, подвинуть ее к высокому свету, к заслуженному счастью. Да, да, случается и так. И что же тогда? Увядание мысли, оскудение чувства? Поэт так не считает. Вслушайтесь:

                                             Улыбка женщины любимой…

                                             Нет увяданья. Есть полет.

                                             И даже в роще нелюдимой

                                             Любая веточка поет…

   Дивные строки! Хочется выучить их наизусть и все повторять, повторять, согревая душу теплом истинной поэзии.

   А годы поспешают, и все белее становится голова. И мысли приходят то остужающие сердце, то согревающие его добротой и надеждой. Рядом с собственной судьбой опять встает бессмертная судьба Родины. И тогда рождаются такие строки:

Вот опять облака по-весеннему запарусили,

Распрямилась трава, задымилась таежная прель...

Задыхаясь от нежности, вновь прошепчу я: "Россия!"

И услышу вдали, за тайгой, соловьиную трель.

В этом - притягательная сила поэзии Андрея Румянцева.

                        Ким Балков,

Лауреат Государственной премии Бурятии,

Большой литературной премии России,

Литературных премии Союза писателей России.