Это было лето 1991 года, когда прибаутка «курица не птица, Монголия не заграница» казалась смешной. Теперь не кажется. Имевших опыт выезда за границу в 90-е было единицы. И этой, якобы шуткой, советские люди, видимо, пытались утешить свое самомнение.

Помнится, брали мы с собой не рубли. Кто электрическую плитку, кто чайник, кто-что. Это все можно было обменять на кожаную куртку. Обладатели ее тогда считались вполне себе модными и респектабельными людьми.

Одно из ярких впечатлений — суп, в котором соседствовали и мясо, и лапша, и морковь, и капуста. Подобное сочетание тогда казалось странным, но суп пришелся по вкусу и получил название «монгольский». С тех пор утекло много воды.  Неизменным осталось желание чаще бывать в месте, где сам воздух кажется целительным. И вот почему…

Мы ж монголы   

Самый надежный способ передвижения по Улан-Батору — такси. Относительно недорого и быстро, поскольку нет нужды его вызывать и ждать: вышел на дорогу, махнул рукой. А дальше зависит от уровня владения бурятским  языком, даже если он на минимуме. Большинство желающих подвезти за скромную сумму тугров — люди старше пятидесяти. И они, как правило, неплохо говорят на русском.

Уже в обратный путь до железнодорожного вокзала нас подвозил мужчина уважаемого возраста, который оказался монголом из племени «баяд». И поскольку родным повезло владеть на вполне себе пристойном уровне, мы говорили без умолку.

Обсудили столичные пробки, он успел рассказать про поездку в Улан-Удэ в далеком 2003 году, когда никак не мог выяснить, где находится «аэрофлот». Успел отвесить комплимент про наш хороший монгольский, на что я опрометчиво заявила, что хорошо владею «родным бурятским языком».

«Нет такого языка», — уверенно парировал мой визави. — Есть бурятское звучание монгольского языка». С чем пришлось согласиться. Действительно, буряты — северные монголы. Ара Монголшуд.   

Эгчээ!

Дорж — таксист, который извозом занимается годами. С момента открытия границы уже успел обзавестись клиентурой и охотно делится своими открытиями. Галя из Иркутска раз в две недели приезжает за корейской косметикой. У Гали магазинчик.

— «А у тебя есть? — спрашивает Дорж, норовя увезти меня за косметикой. Это мы болтаем, возвращаясь из моего небольшого тура в Гандан дацан и в «Гоби». Пришлось рассказать, что способностей торговать нет, поэтому промышляю журналистикой. В награду Дорж посмотрел с уважением.

Пока мы пробираемся через огромные пробки, он с удовольствием рассказывает о своей семье, о детях, их четверо, и шести внуках. О седьмой внучке говорит с трепетом и на глазах, кажется, выступает слеза. Быстро выхватывает свой телефон, листает и находит фото любимицы. Мы умиляемся вместе. У монголов очень трепетное отношение к детям, они не повышают голос, не пытаются их воспитывать, на улицах не встретишь рыдающих детей и раздраженных родителей.

Да и в целом обращение между людьми либо как к старшему, либо младшему. Минии эгч — моя сестра или минии дүү — мой младший брат, сестра. Оттого, видимо, хочется говорить с людьми, пусть случайными знакомыми. И монголы в этом не отказывают — они коммуникабельны, веселы, доброжелательны.  

Другой Улан-Батор      

«Ковидный» перерыв ощутимо отразился на монгольской столице. В масках людей уже не встретишь, но вывески во всех местах пребывания говорят о том, что ограничения были жесткими. Пандемия отразилась и на точках туриндустрии. Закрылись ресторанчики и гостинички, коих было в громадном количестве. Те, что сохранились, заметно сдали в смысле внешней респектабельности.

Но неизменной осталась монгольская кухня. Она впечатляет, как и прежде. И не столько разнообразием — все меню с недалеких пор присутствует и в бурятской кухне. Но размеры порций и качество не перестают удивлять и сегодня.

И если раньше монгольская кухня была представлена сотнями закусочных, забегаловок, кафешек, теперь к ней добавился огромный сегмент стильного общепита — кофейни, кафе, рестораны быстрого питания. И вот почему. Южная часть Улан-Батора выросла в новую столицу Монголии, где семимильными шагами строится новая ее версия европейского образца.

Микрорайоны, упакованные самодостаточной инфраструктурой, растут как грибы. Детсады, школы, спортивные площадки, магазины, рестораны и прочие радости поражают воображение. Подножие священной горы Зайсан прочно обросло новой версией монгольского мира, у которой точно прослеживается неповторимый почерк новых кочевников.

Но это другая история, о которой я обязательно расскажу.

Автор: Норжима Цыбикова