Быль

В конце прошлого столетия промышлял здесь знаменитый охот­ник Терентий Чемезов. Жил он в улусе Талый. Ему в то время бы­ло лет 30, а может полета. Давно помер старик: то ли в девятьсот пятом, то ли в девятьсот шестом году. Лет семидесяти помер.

Велики и круты Саяны. Не каждому взобраться на них. Но Терентию Кузьмичу это было нипочем. Не раз хаживал он сюда, не раз возвращался с, богатой добычей.

Идет как-то тайгой к подножью Саян, подошел, у Кынгарги присел. Ночь наступила. Неохота ему дальше идти. «Дай, — думает, — заночую, а с рассветом в улус подамся». Так и сделал.

Затрещал костер, дымом кверху рванул, теплом обдал. Хорошо Терентию: огонек ласкает его лицо, и комары не беспокоят. Прилег он и уснул.

С рассветом поднялся Чемезов. Солнышко сверкает, воздух чистый, прохладный. Пить захотелось ему. Только подумал сходить к Кынгарге, вдруг заметил, что маленький ручеек прямо из-под земли вытекает. Вода чистая, прозрачная. Выпил пару глотков Те­рентий, языком причмокнул, не тот вкус что-то. Вроде вода кисло­вата. Еще раз попробовал. Ишь вода какая! В нос ударяет, чем-то припахивает...

Пришел Терентий Кузьмич домой, уж солнце высоко было, о странной воде рассказал. Услыхал его поп Чистохин Яков Афа­насьевич, смекнул — в чем дело. «Тут аршан, — говорит, — ценность имеет. Покажи этот родник». Повел его Терентий Кузьмич, показал место. Поп тот, Чистохин, значит, построил юрту в том месте, где Чемезов аршан открыл. Сюда люди стали приезжать из окрестных улусов. А водичка людей тех от недугов исцеляла, и пошла молва о чудесном Аршане, за горы перекатилась, до Иркутска дошла. Стали появляться дачи. Приезжал богатый люд летом на Аршане пожить, чудесной водицы попить. И так до самой революции.