Помнишь, я говорил тебе, как  ко мне приближается сказка? Вот она встаёт рядом, за моим плечом, ровно дыша и слегка улыбаясь. Если чуточку скосить взгляд через правое плечо, то можно разглядеть её близко – близко. Я чувствую её запах, не только дыхание. Уж и не знаю, какой запах нравится тебе, но от неё пахнет тёплым молоком, травой и слегка  влажным ветром, который только что пролетел над подтаявшим снегом…

Ага! Тебе хочется ,чтобы я рассказал ,какая она? Ну вот, слушай. Одежда на ней не простая, как  и на  всех Сказках. Одета она в шапочку, будто из легкого  лебяжьего пуха сотканную, а по низу шапочка изукрашена то  ли жемчужинками, то  ли нерастаивающими матовыми  перламутровыми бусинками. Будто ледышки такие, выложенные простым, но таким  красивым узорочьем, и эта красота ложится на лоб и щёки, будто подшлемник у воина, оттеняя немолодое, но выразительное лицо, с искрящимися глазами, полными, мягкими, улыбчивыми губами; с ямочками на обеих щеках.

Из - под шапочки волосы выбились- несколько прядок цвета кедровой  августовской коры. Платье на ней с высоким воротом, с длинными рукавами, цвета осоки на болоте после осенних заморозков и тоже  по рукавам да вороту то ли мехом, то ли пухом белым отделано  да расшито теми же жемчужинками  али ледышками нерастаявшими. Узор - то  по вороту, рукавам, да подолу цветистый, а внутри цветов перламутровых искорки блещут- то синенькие, то зелёненькие, то розовые, то как спелая клюква на болотах.

Перемигиваются разноцветные-то, а светленькие от этого перемигивания, вишь, ещё славней становятся, будто живые,светиться начинают. Руки-то у неё  неленивые выглядывают из рукавов -  сразу видно, что работы много делать умеют. На ногах сапожки из кожи золотистой, будто солнушком слегка присыпанной. Ношеные сапожки  стоптаны основательно, но добротные ещё и нелатаные. Вот стоит она, значит, у меня за плечом, готовая начать сказку сказывать. А сказку ли? Что хитренько смотришь так? Аль интересно стало?

Но дак если интересно, так и слушать начинай голос её ,глуховатый да мягкий, как голос ветра в вершинах деревьев  в ясный солнечный день.

Тогда это было, когда Байкал  ещё младенцем в колыбели агукал, а мыс   КУрлы птицей по небу летал. Птицей не простой- Вестником между Небом и Землёю, поскольку в те времена ещё небеса с твердью разговаривали между собою, что да как на Земле устроить.

Люди- то тогда уже ,конечно, были, но не такие как теперича: жить им доводилось- то гораздо труднее. Пропитание добывали с трудом, жилища у них были на зверьи похожи, опять же кучами они не собирались, жили ,значит, по родам, чтоб прокормиться можно было. Так вот на берегу младенца -моря и жили те старинные люди. Кормились понемногу, плодились, как водится, старики уходили в горы умирать, место их молодым доставалось, но сильно -то не бедствовали. Земля, она к терпеливым и работящим всегда со снисхождением относилась, да и небеса сметливых да упорных тоже жаловали своим благоволением. Так что жили люди в трудах да заботах насущных. И жили бы ,наверное, так до наших дней, но в стаде всегда паршивая овца найдётся, слабачок сыщется, да и накликает беду.

А тут беда случилась оттого, что в один из весенних праздников разгорелся  спор меж молодыми охотниками, кто из них удачливее  да умелее в мастерстве своём. Раздухарились юноши,  стали добычу считать,  друг перед  другом похваляться, кто медвежью шкуру приволок, кто связку соболей, кто рога изюбровые в рост человека. Нешутейно разошлись, до кровавой драки спор разгорелся. Старики видят: дело- то плохо. Лад в роду к концу подходит. Сели думать, как дело к миру свести. Думали – думали и порешили так. Как настанет охотничья пора, объявить среди молодых охотников состязание:кто самую трудную да необычную добычу в поселенье принесет, тому и дать звание лучшего охотника, а награду назначить ему  самую красивую девушку рода – Янду.

А  и правда красавица была – листва на деревьях вслед ей  поворачивалась, будто глаза имела, засматривалась. Идёт, бывало ,Янда по тропке лесной, так цветы при виде её  даже в пасмурную погоду и в сумерках  лепестки раскрывали, а трава под ногами у неё не ломалась, не мялась, росу не осыпала. Не только красива девушка была, но и мудра не по годам. О ней  почитай каждый парень в роду мечтал, да  и из других родов гости тоже наведывались, приглядывались, не сосватать ли красавицу в дальние края. Только девушка замуж- то не торопилась.

На предложения отказом не отвечала, но и согласия не давала. Будто ждала кого? Ан ведь и правда – ждала. Так вот. Наступила пора охотничья, убрались молодые охотники в лес, каждый в своё угодье, значит, промышлять. Стараются. За зверем носятся со всем молодым пылом  да азартом. Силушки-то много, да и умения не занимать. Уж очень хочется каждому стать Лучшим  Охотником, да Янду,  в придачу к званию, в жёны взять. Таятся друг от друга, добычей не похваляются при нечаянных встречах. Так и сезон пролетел, стали возвращаться по одному из тайги- по ночам, тайно трофеи свои принося, чтоб, значит ,соперники не прознали.

Уж все вернулись,  и только одного молодого охотника всё нет да нет. Старейшины уж тревожиться начали: не случилось ли чего? Уж собрали ватагу  на выручку идти, ан не понадобилось. Явился  тот, чьё имя в глубиземной потом кануло. Наутро назначили смотр добычи.

Утро – то выдалось на загляденье : розовое,  щедрое на Солнце, в небе ни облачка;  горы  как на ладони, без туманца легкого;  снег подтаявший блестит глянцем да  лоском. Ни ветерка. Тени и те под деревья попрятались. Стали охотники добычу выкладывать- у народа глаза на лоб : такой добычи отродясь никто не видывал .  Соболя -  ворохами, мясо - кадушками; ожерелья из волчьих и медвежьих когтей да  зубов -связками, до земли достающими, а уж белки да мелочи всякой охотничьей и не перечесть. Ходят старики -глаза  вразбежку.

Кому отдать звание – ума не приложат. Подходят к последнему, начинают разглядывать – всё как у прочих:  соболя с сединкою, беличий тюк, изюбровые рога, шкуры, мясо, медведь опять же, не маленький совсем, а под одеялом меховым здоровенным  что – то очень большое лежит, непонятное. Собрались всем родом у этого трофея, хозяин подошёл и одним махом сбросил одеяло с тайной добычи. Все просто остолбенели: на земле лежала птица, огромная, невиданная, в золотом да серебряном оперении, с ярко зелёным орнаментом по крыльям. А  величиною птица была поболе двух человеческих росточков. Тишина наступила  такая, что даже дыхания стало не слышно. Вот в этот – то момент всё и произошло…

Ты слыхивал когда -нибудь, как струна рвётся? Так вот протяни струну от одного горизонта да другого и представь, что чья - то огромная рука её оборвала. Вот такой крик возник где-то в глубине человеческой толпы, всех, как ураганом, разбросало в стороны, в  середине осталась Янда лежать неподвижно, с лицом белее снега на вершинах, с глазами остановившимися, мертво отражающими небесную чистоту, с губами ,ставшими как вечерние тени, сложившимися в горестную складку.  

А вокруг не то что снег- земля обугленная задымилась и на деревьях ветки ,будто бритвой, срезало. Заворочалось за горами что –то огромное и страшное, загрохотало зловеще, зашуршало угрожающе -  будто огромные ноги, как по песку, по горам пошли. Подняли головы люди и видят: поднимается до самого неба исполин Даван и наклоняется ниже, чтоб разглядеть, что произошло. Как увидел он птицу, лежащую на земле, да Янду рядом с ней, искры из глаз его посыпались от нахлынувшего гнева и боли.

Выдохнул он воздух- аж одежда с людей клочьями полетела и крикнул своим густым голосом : «Как смел ты, ничтожный человечишка ,руку поднять на птицу Вестник? Как посмел ты разбить сердце девичье, потому как она невеста его была? Проклинаю род ваш несчастный на веки вечные! Становитесь пылью мелкою, земли не помнящей, травой не растущей, цветами не цветущей, плодов не дающей! Ни тварь земная, ни птица небесная здесь отныне не поселятся. Мёртвым место будет до скончания веков! Так будет, как я сказал!»

Услышал его гневные слова Байкал и  добавил от себя : «До той поры проклятие Давана будет длиться, пока не поселятся  на крыльях убитой птицы люди молодые, сильные, умелые, умные да с чистой душой. Коль полюбят друг друга, поженятся, детей родят и город новый построят – оживёт земля, краше прежнего станет, а птица Вестник оживёт вместе с Яндой, которая обретёт крылья и любовь былую. Будет так, как я сказал!» Не возразил Байкалу Даван, кивнул головою, ушел снова в  горы  и погрузился в свой чуткий сон. А Байкал превратил Вестника в мыс прибрежный, а Янду  - в траву, что растёт только в наших краях на горных  лугах, чтоб ,значит, повыше, чтоб мыс видеть. Время -то шло. Мыс лесом зарос. Речки горные ему от Янды весточки приносили.

Да только плохое это стало место. Ни зверь на нём не селился, ни птицы гнёзда не вили, люди  тоже стороной обходили. А только сбылось ,вишь,  предсказание Байкала, он хоть и в люльке был, а уже сила в нём была животворная и ясная. Пришли на мёртвый мыс молодые люди, прорубили в лесу просеки, построили дорогу – БАМом называется , а на дороге – город Северобайкальск. Правда, спервоначалу  его Новогодним назвали, поскольку первые -то строители под снег высадились. Уж потом название поменяли, правда, непонятно зачем. Такое праздничное  да радостное название было, что до сих пор некоторые, кто помнит, город тот Новогодним называют. Вот уж точно – не надо ума много хорошее на плохое поменять.

И хоть дело -то прошлое, может, одумаются, вернут городу имя ,данное от рождения. Глядишь,и жизнь станет лучше. Кто знает?  Но отвлеклись мы… Пришли значит строители БАМ строить. Дело то молодое, ясно море,  -  влюблялись, женились, свадьбы играли, а как первенец в  городе нашем родился, так и рассыпалось Даваново проклятье, росой упало на землю да туманом в море утекло. Мыс - то остался, а птица ожила, забрала невесту с  горных лугов ,и  стали они уже вдвоём вести от Земли к Небу уносить  да обратно. Иногда ночью их люди - то видят,да всё больше за НЛО принимают, потому как  времена изменились … Отрываются люди от земли. А к ней внимательнее надо быть. Она многое рассказать да показать может. Только желание имей да охоту.

Затихает голос сказки. На улице темно, небо все в звёздах, крупных, холодных, ещё зимних. А там, в бархатистой темноте,  летят два светлых пятна, похожие на птиц. Сказка стоит рядом  и как – то облегчённо улыбается, а на щеках её такие милые ямочки. Наверное ,потому и мне стало светло в этот вечер, что одним проклятием на земле стало меньше, а одной сказкой больше. Может быть ,правильно,  что теперь всё больше народу стало ходить в тайгу не с ружьём, а фотоаппаратами, как думаешь – то? Хочешь сам посмотреть на Сказку своими глазами? Так выйди на мыс КУрлы, да глазки разинь поширше, авось и повезёт. Как мне нынче. У меня -то Сказка по дому ходит и улыбается.

А! Вот ведь, чуть не забыл самое – то главное: слово «Курлы» произносится с ударением на первом слоге, как старожилы говорили. Потому как в слове даже ударение менять неправильно. Слово смыслы меняет от неграмотного да своевольного обращения. А хорошо ли это? Может, наша жизнь так сложна и трудна становится, что слишком много смыслов в словах - то поразменяли? От недоумия, от лености, от своевольности. Вишь ,и Сказка головой кивает, соглашается со мной. Ну дак понял, почему  мыс Курлы на птицу, летящую в море, похож?  Только чтоб увидеть это, подняться- то надо высоко- не на самолёте, с самолёта этого  не заметишь…