Гороховская Маргарита Васильевна родилась в 1967 году  в селе Гашей Мухоршибирского района. Работает главным специалистом Управления культуры и туризма МО "Мухоршибирский район".

В её творческой копилке рассказы, очерки о земляках- шаралдайцах, с кем довелось жить, учиться и работать.

... и нет прощенья

Анне не спалось. Сегодня ночью ей опять снился кошмар, сосед Венька, умерший два месяца назад, вновь пришел  к ней. Он стоял рядом, протягивая дрожащие руки и беззвучно открывая рот. Анна проснулась от собственного крика, холодный пот крупными каплями катился по ее лицу. Замирая от ужаса, она протянула руку к стене и включила светильник. В доме было тихо, только настенные часы в зале  отстукивали ночное время; «мое последнее время» - промелькнула мысль в голове у Анны.
 
…Вот уже несколько лет они с мужем спали по разным комнатам. Иван любил выпить, а засыпая, храпел так, что у Анны залаживало в ушах, да и годы были не те. Совместно прожитая жизнь уже давно разделила их чувства на две половинки – до рождения детей и после.
 
Сама Анна росла в большой родительской семье и к замужеству умела практически все. Она вкусно готовила, пекла любые пироги и вообще была мастерицей на все руки. А еще она была отличным бухгалтером – в коллективе ее ценили, односельчане уважали. Замуж Анна вышла рано, уж очень ей приглянулся кудрявый паренек. Свадьба была широкой, гостей много, молодым дарили подарки; хозяйственная Анна слаживала их в углу за спиной и была счастлива. Сама красавица и на мужа завистливо заглядывали подружки.  Совхоз выделил им квартиру, и Анна, не чуя ног под собой «летала »по дому. Все у нее было по порядку: идеальная чистота, уют – она умела быть хорошей женой.
 
Время шло, родился сын, затем другой. Анна не могла надышаться на них, и все бы было хорошо, но Иван все чаще стал возвращаться с работы под «хмельком». А еще Анна страдала, Иван отчего-то холодно относился к детям. Если Миша бежал к нему с распростертыми ручонками, он отмахивался – устал; к маленькому Дане старался  вообще не подходить. А однажды пьяный объявил, что младший не его сын. Для Анны это было, как удар по голове, ту ночь она просидела у кроватки сына, слезы ручьем текли по щекам женщины, и от жалости к себе и малышу у нее щемило сердце.
 
После этого случая внешне их семья оставалась прежней, а на самом деле.... Теперь уходя на работу, Иван не пытался поцеловать жену, а Анна уже больше не «бегала по окнам», поджидая мужа. Может быть, и забылась бы со временем нанесенная обида, да Иван стал «распускать» руки, он теперь без причины мог запустить в жену стакан, тарелку, а то и табурет. А как-то вечером, загоняя скотину, домой, Анна задержалась на улице; подошла соседка, и они заболтались о своих бабьих делах. Поднявшись на крыльцо,  дернула дверь, она оказалась заперта; Анна недоумевала, неужели Иван не заметил, что ее нет дома. Она тихо постучала в окно, дети спали – в ответ ни звука, постучала снова. Услышав скрип отпирающей двери, Анна подошла к ступеням. Тяжелый кулак мужа попал ей в переносицу. Охнув от пронзившей ее боли, она опустилась на колени и тут же получила удар по животу
 
- Заявилась, курва. Где была, туда и иди.
 
Иван ушел в дом, а Анна еще долго лежала на земле; она беззвучно плакала и от каждого вздрагивания у не ныло тело. В тот раз она ночевала в бане, Анна долго не могла устроиться на полке, низ живота «жег огнем», к лицу было невозможно притронуться, голова раскалывалась от нахлынувших мыслей. Но Анна думала не только о себе, всю ночь она вставала, подходила к окнам дома и прислушивалась: не плачут ли дети, Анна уже не сомневалась в том, что муж и к плачущему ребенку мог приложить свою тяжеленную ладонь.
 
Дети подрастали, теперь Анна уже не оправдывалась перед подругами и соседями, не рассказывала им истории о неудачном падении, о пинке коровы, и уже не плакала так.
 
В доме был достаток, дети обуты, одеты, холодильник полон дефицитных продуктов. Женское сердце всепрощающе. Анна видела, как старался Иван: квартира обрастала новыми добротными постройками, прибавлялась скотина во дворе, и зарплату муж приносил домой полностью. Вот только весь приработок у Ивана уходил на водку. Пил он вечерами у себя дома, пил один – молча: наливал из бутылки полный стакан, и крупными глотками опустошая его, со стуком ставя на стол, произносил:
 
-Курва, убью.
 
Дети, уже школьники, во время таких пьянок забивались в дальний угол спальни и сидели там  тихо, пока отец не ложился спать. Никогда Анна не видела, чтобы Иван мучился с похмелья, назавтра он как ни в чем не бывало, шел на работу, Иван был на хорошем счету, о таких говорят «золотые руки».
 
Анна никак не могла понять, что случилось с мужем, какая дума его гложет и в чем она виновата.. Наблюдая, как белыми от злости глазами, Иван смотрит на нее, у Анны «холодела» душа: если ударит посильнее - убьет.  Однажды поздно вернувшись с работы, домой, готовили к сдаче годовой отчет, она нашла старшего сына девятиклассника спящим на диване, Анна хотела укрыть Мишу пледом и вдруг почувствовала запах спиртного. Сын был пьян, она кинулась к мужу, но тот раскинув руки ничком лежал на кровати. Всю ночь Анна не спала, Мише было плохо, его рвало. Мальчик плакал и божился, что больше никогда не притронется к водке, но как мать не пытала сына о том, где он взял спиртное, он не признался. А потом этот случай повторился еще раз и еще. Анна запаниковала, что делать? Она попыталась поговорить с родителями мужа, но свекор как «отрезал»:
 
- Ваша семья, вы и разбирайтесь.
 
Свекровь маленькая сухонькая старушка, провожая Анну до ворот, прошептала:
 
-И у меня, доча, такая же беда была. И Ванька с батькой научился пить. Ты уж прости нас.
 
Анна приняла решение: забрав детей, она ушла к своим родителям. Иван появился через два дня. Тяжело ступая, он сел возле стола и выдохнул Анне:
 
-Сроку тебе до завтра, не вернешься, пеняй на себя. Тебя прибью и твоего щенка придушу.
 
Иван давно ушел, а Анна сидела на стуле, опустив голову. Вспоминая, как Иван носил ее на руках, она не хотела верить в то, что сейчас происходит с ней: за что же он так? Ведь любили, каждый вечер Иван прибегал к ней и целуя девушку, говорил:
 
- Любовь моя самая сильная, самая крепкая. У нас в роду всегда  так.
 
И Анна не раздумывая дала согласие на брак, у нее тогда от счастья кружилась голова: куда все это ушло, что случилось? И почему муж не любит их младшего сына?
 
Анна даже одним «глазом» не посмотрела на другого; раньше была без ума от Ивана, теперь от страха она с родным братом разговаривала, опустив голову.
 
Деревня…Она может перемолоть любого. Бабьи сплетни, накрученные и перекрученные множество раз, кого хочешь сломают. Сами бабы, страдая от того же, рады были любой беде более менее счастливой женщины . У них жизнь серая, а почему у кого-то она должна быть в цветочек.
 
То что Ивану что-то наговорили, насплетничали, Анна раз от разу все больше убеждалась в этом. Соседка Кланя тучная, красноносая баба знала все и обо всех, чтобы не случилось в деревне Кланька была в курсе любых событий. Вечерами она «садилась» на телефон и забивала свою голову разной информацией, которой с ней делились словоохотливые сельчанки. Назавтра выдавалась Кланькина версия. И то, что она поспособствовала развитию настоящих отношений в семье Горюновых, это был факт.
 
Прервав мысли Анны, в дом вошел ее отец. Высокий, сухопарый старик отличался крутым характером, он молча принял возвращение дочери домой, но сейчас подойдя к Анне произнес:
 
-Воротайся домой, дочка. Бог терпел и вам велел. Баба что каравай, надавишь сомнется, а немного погодя опять пышная. Замуж ходила, отца с матерью не спрашивала. И теперь не реви. А кормить твоих деток должон батька. Там их дом .
 
Анна заплакала. За себя она уже не боялась, привыкла , а вот дети… Хотя старшенький уже взрослый, может одумается, поймет.
 
Подошла мать, обняла Анну за плечи и вытирая слезы прошептала:
 
Терпи, доченька, терпи, знаешь ведь всю жизнь изверг произдевался надо мной. А ты помягче  с Ваней-то будь, может он и успокоится.
 
И Анна вернулась. Пришла с детьми ранним утром, чтоб застать мужа трезвым, трезвый не такой буйный.
 
Иван встретил ее тяжелым упреком:
 
- Ну что нагулялась?
 
Дети стали собираться в школу, Анна вышла во двор. Везде был порядок: коровы подоены, поросята накормлены, Иван строго следил за хозяйством.
 
…Через месяц Анну вызвали в школу. Младший Даня разбил окно в столовой. Молодая учительница,  перекладывая тетради на столе, смущенно говорила ей об этом.
 
- Мальчик у вас тихий, не могу понять, что произошло.
 
Анна обещала поговорить с сыном, дома завела разговор, но Даня упорно молчал, насупившись, он смотрел в пол, и как Анна не пыталась его разговорить, ничего не получилось. Рассердившись, Анна отшлепала сына, Даня молча снес побои, а назавтра украл из школьной раздевалки шапку одноклассника. Об этом узнали и опять был трудный разговор с педагогами. В школу она ходила вместе с Иваном, в учительской отец не произнес ни слова, а дома выпорол Даньку ремнем. Анна плакала глядя на красную в вспухших полосах спину мальчика и тихонько целовала его в макушку, Данька мог лежать только на животе. Сын пытался противиться ласкам матери, но каждое движение приносило нестерпимую боль, и он затих.
 
А еще через год пришли из милиции. Неделю назад обокрали магазин, как выяснилось позже, Данька оказался зачинщиком. Анна не могла поверить, пока шел обыск, она все твердила: это ошибка, это ошибка.
 
 В сеновале, среди копен сена участковый нашел пять коробок блочных сигарет, На Даньку завели дело, а через некоторое время сына вновь поймали на угоне автомобиля,  после суда, его отправили в колонию. Анна почернела от горя - ее мальчик такой тихий, умный смог сделать такое? Все страдания свалились на одну Анну, Ивана, как будто сорвало с «катушек», редкий день она не ходила не битая.
 
За то время пока Анна возилась с Данькой, она как-то упустила из виду Мишу. Немного отойдя от вызовов следователя, суда, бумаг она обратила внимание на то, что старший сын часто ходит с «красными» глазами. А тут из школы зачастили: Миша пропускал занятия, грубил учителям, не отвечал на уроках. Дома состоялся трудный разговор, сын наотрез отказался учиться в школе. После случая с братом, на него посыпались беды: что бы не случилось – разбили окно, перевернули урну, сломали стул в кабинете- все валилось на Мишкину голову. Частые разборки издергали его, и он стал сторониться любых мероприятий, проводимых в школе, замкнулся, перестал общаться с бывшими друзьями. Он теперь  уходил к пустовавшему дому, где по вечерам собирались кампании взрослых парней. Они играли в карты; переговаривались, странно растягивая слова,  иногда говорили на непонятном для Мишки языке. Еще они курили травку, предложив однажды попробовать, они долго в тот вечер смеялись над ним.
 
А Мишке понравилось, забывалось все: и угрюмый, вечно недовольный отец и постоянно плачущая мать . А еще ему было очень жалко брата, Даньку он любил, и сейчас когда он находился далеко, Мишка скучал. Школьные дела теперь не интересовали его: пусть малышня развлекается, а он уже взрослый, вот и парни его приняли в свою кампанию. Анна решила поговорить с мужем, после нескольких слов Иван прервал ее:
 
- Какая сама, такие и дети.
 
Анна опешила: она не пила, не курила, нигде  ничего не украла, при чем же здесь она?
 
Сыну оставалось всего полгода, чтобы окончить школу, Анна не хотела мириться с Мишиным решением. Она боролась. Уговаривала его, умоляла, становилась перед ним на колени, и Мишка сдался, «с грехом пополам» он получил аттестат. Лето отработал с отцом в бригаде, а осенью поступил учиться на шофера. СПТУ было в районном центре и Мишка жил там же, в общежитии.
 
 Данька писал письма, Анна целовала тетрадные листочки и вдыхала запах чернил, ей казалось, что письма пахнут сыном. Теперь у нее были другие заботы. Собрать посылку, уложить поплотнее и думать о том, что сыну что-нибудь да достанется. Мишка приезжал редко, выполнив работу по дому, он уходил к своим новым друзьям. Часто возвращаясь под утро, одурманенный, не пытаясь скрыть этого, он гремел дверью и шумно укладывался спать.
 
 Иван попытался с ним говорить по-своему, но после того, как в начале весны, Мишка поймал руку отца, занесенного над матерью, боялся применить к нему физическую силу.
 
 Анна в отличие, от других матерей, с нетерпением ждала повестку в армию. Она думала: там эту «дурь» из него выбьют. Армейская дисциплина была ее последней надеждой отучить сына от зелья. В июне Мишка ушел служить, попал он в пограничные войска на Дальний Восток.
 
Горюновы остались одни. Притихший было Иван, вновь стал «учить» жену, но как-то вяло без прошлой злости. Уже два года, работающий в совхозе  Иван, не получал зарплаты, большое хозяйство разваливалось, да что хозяйство, страна рушилась. Правда, отчего-то председатели от нововведений не страдали дети учились в престижных ВУЗах, машины обновлялись, а у Ивана все чаще не хватало денег на выпивку. Да и у Анны неважно пошли дела, их предупредили о сокращении и Анна заметалась. Почти везде не выплачивалась зарплата, задержки составляли от трех месяцев до нескольких лет, идти было некуда. Она привыкла к достатку, к новой одежде, хорошей еде, для Анны наступили тяжелые времена. А еще нужно было собирать посылки Дане, сын часто писал письма и постоянно что-то просил: носки, варежки, шапку, продукты, а через месяц вновь то же самое. Она вначале не могла понять, зачем ему всего столько, но ей объяснили: отбирают. И Анна отправляла. Долг стал, стремительно расти: мясо, молоко было не  в цене, и поэтому от домашнего хозяйства не было большой прибыли.
 
Анна обратилась к мужу :
 
- Может бросишь колхоз, устроишься куда-нибудь в район, город; ведь не платят.
 
Иван со всего маха опустил кулак на стол:
 
- Опять за старое. Мешаю, курва, - и Анна больше разговора на данную тему не заводила.
 
Скоро и Миша должен был возвратиться из армии.  Хотелось одеть сына получше, из старых вещей вырос,  вон как возмужал – Анна смотрела на присланные фотографии сына и вздыхала: где взять денег?.
 
И тут ей «повезло». Заезжий коммерсант предложил ей продавать спирт. Анна вначале замахала:
 
- Не буду я за женские слезы выживать. На себе знаю, что такое пьянство мужа.
 
Но настойчивый коммерсант убедил:
 
- Не ты так кто-то. Жалеть потом будешь
 
И Анна согласилась. Вначале она вздрагивала от каждого покупателя, наливала только тем, у кого знала – нет маленьких детей, не бьет жену. Но получившийся за месяц навар ошеломил женщину, да это больше ее заработка бухгалтера в несколько раз. И Анна развернулась. Теперь она продавала всем. Глаза были затуманены цветом денег, не гнушалась она и тем, что несли выпивохи из дома. А несли все: кур, продукты, вещи.
 
 Анна распрямилась: отчего-то в ее походке, движениях появилась уверенность. Теперь она не боялась Ивана, и муж, как будто поняв, что жена «сильнее» стал реже поднимать руку на нее.
 
Возвратившись, домой Мишка удивился. Мать ходила с высоко поднятой головой, громкая и совершенно не походила на ту, которая провожала сына в армию, и что удивительно отец стал пить реже.
 
А вот для Мишки наступил простор, теперь его друзья приходили к нему в дом и весело проводили время.  Спиртное искать не нужно, оно было здесь под рукой. Отливая понемногу, к вечеру можно было набрать приличную бутыль. А назавтра повторялось то же самое
 
Анна пока не замечала этого и была счастлива. У соседских детей одежда штопана, перештопана, а если обновка – то  китайский ширпотреб, а у нее Миша одет лучше всех, да и Иван с Анной не в последнем ходят.
 
Не думая она собирала Даньке посылки из принесенных и обмененных на спирт продуктов, туда же слаживала носки, свитера, украденные у жен и собственных детей пропойцами и постоянными клиентами Анны. Деревня большая и от покупателей отбоя нет.
 
Теперь Анна не переживала: корм свиньям, скоту есть всегда. Получая крохи в колхозе зерном, сельчане везли его к ней, обменяв на спирт – радовались, удачно продали.
 
Услышав стук в окно, Анна вышла. Перед ней стояла худенькая девочка Валя Каверина
 
- Сколько тебе? – грубо спросила Анна.
 
Девочка, опустив глаза, тихо заговорила:
 
- Тетя Аня …, папка вчера Вам последнюю муку унес. А нам есть нечего. Мамка в больнице, а Таська с Юркой орут, есть хотят. Я хотела лепешек испечь, а муки то нет. Тетя Анечка, верни, мама в городе, а у нас больше ничего нет.
 
 Анне от каждого слова девочки становилось плохо…
 
- Господи, неужели это я, как же я забыла о болезни Нюры.
 
- Сейчас, сейчас, Валя, - и Анна кинулась в дом.
 
Схватила сумку, положила в нее круглую буханку хлеба, два куска сала, налила большую бутыль молока, принесла с веранды палку колбасы и  засунула туда же. Выскочив на улицу, она протянула сумку девочке
 
- Возьми, Валя, накорми малышей.
 
Валя осторожно взяла и чуть не уронила, сумка была тяжелой.
 
-Тетя Аня, что это?
 
- Это…это вам гостинец от меня. Бери, Валечка, бери.
 
Валя заглянула в сумку и осторожно поставила на землю
 
…Тетя Аня…., извините меня, но нам чужого не надо. Пожалуйста, верните нашу муку.
 
У Анны заложило в ушах, не помня себя, она вынесла муку в мешке. Вчера она даже не смотрела ее, там было то всего, наверное, ведро, ну и налила соответственно 100 грамм. Витька Чирок долго ее благодарил, Анна была довольна.
 
Девочка ушла, а она еще долго стояла возле ворот. Укладываясь спать,  решила: Все. Больше не буду. Ведь бог накажет, - и ей опять вспоминались слезы, застывшие в глазах Вальки.
 
А назавтра началось все сначала. Отказаться от протянутых денег у Анны не хватило сил.
 
Заметив, что сын каждый день навеселе, Анна закричала на него: Что ты гробишь себя, тебе жениться надо, а ты чем занимаешься.
 
- Мам, да успею я «взамуж», - засмеялся сын, - дай отдохнуть от жизни. А выпиваю я так от скуки.
 
-Неужели ты не помнишь, каким был батька. И ты туда же.
 
- Мам, да ты что. Я просто балуюсь.
 
Анна запереживала: что делать?
 
Она стала прятать спиртное под замок, но необъяснимым способом спирт «отливался». По утрам Анна ставила черточки на посуде, а  вечером замечала – спирт убывал. Кто из них Иван или Мишка брали его, Анна не знала, но как не пыталась их поймать на этом – ничего не получалось.
 
А тут и Данька приехал. Радости Анны не было предела. Собрав соседей, родственников,  Анна устроила застолье. Семья в сборе – все живы, здоровы, парни ее красавцы, поглядеть любо.
 
В этот вечер, напившись, Иван и Мишка передрались между собой. Данька, разнимая отца с братом, ударил последнего в лоб, Мишка как сноп, упал на землю.
 
Анна заохала:
 
- Убил, господи.
 
Данька стоял рядом и смотрел, как мать отхаживает брата. Иван, шумно дыша, сидел на скамейке и осторожно поглядывал на младшего сына. Данька возмужал, плечи в два раза шире чем у него, кулаки с хорошую кувалду – он как будто в первый раз увидел сына. Заматерел.
 
Мишка, охнув сел, голова кружилась.
 
Анна попыталась поднять сына. Данька отстранил ее рукой и поднял брата, встряхнув, повел его на сеновал.
 
Гости давно разошлись, на столе лежала грязная, битая посуда, повсюду валялись окурки, объедки. Анна  села рядом с Иваном и заплакала.
 
- Как жить будем, - спросила она
 
-Жить будем, - эхом ответил ей муж.
 
Теперь они пили втроем, навар у Анны уменьшился, но все же интерес к данному занятию у нее не пропал и уже она не гнушалась ничем. Женские, детские слезы ее не трогали. Много раз ее обещали побить, но она только смеялась, кивая на сыновей – вон у нее какие защитники.
 
Через год Данька уехал работать на север. Анна гордилась – сын в нее, поехал за «длинным» рублем, немного погодя уехал и Миша.
 
В доме опять стало пусто. Дети в деньгах не нуждались, а наоборот слали ей. Вот недавно Данька отправил ей шубу из натурального меха. Анна покружилась перед зеркалом, наряжаться она любила, но куда здесь в деревне выйдешь. Два раза только и надела в магазин, да сельсовет и убрала в шкаф, слишком в глаза бросается, еще ограбить могут.
 
По утрам, пересчитывая доходы, вырученные от продажи спирта, Анна сетовала. Все меньше и меньше становился ее «заработок». В деревне количество продавцов «зеленого змия» увеличивалось, а контингент уменьшался. Те, кто пил давно не работали, покупать спирт было не за что. Колхоз практически растащили, воровать было нечего. А тем, кто работал в хозяйстве и пил, хватало и двести рублей – два литра чистого спирта. Теперь все оценивалось граммами и литрами - зерно, мука, постельное белье, шторы, детские вещи.
 
Недавно она купила у Генки Родина детский комбинезон, он был нежно-голубого цвета, очень хорошего качества; таких вещей Анна еще не видела.
 
 Сестра  Генки жила в Америке и периодически отправляла им посылки, в которых обязательно были детские вещи. Но до детей Родиных они не доходили. Открыв посылку, Генка с Ларкой выбирали маленькие вещицы и бежали обменивать их на спирт: дети не баре, вырастут, в чем есть.
 
И Анна польстилась, и у нее будут внуки, пусть пощеголяют. Она представила карапуза в приобретенном комбинезоне, и от радости у нее сладко заныло сердце. Данька писал, что женился и что  у него будет ребенок.
 
Анна вначале огорчилась. На свадьбу сын не позвал, а потом махнула: ну куда она поедет, на кого оставит свою торговлю, ведь перебегут клиенты к той же бабке Фросе. Нет, она порадуется здесь за счастье сына.
 
Анна была довольна, вот и у ее детей все складывается хорошо. Похвастаться можно и спать спокойно. Но отчего то спокойно не спалось.
 
 Анну проклинали. Кляли все, кто еще пытался оставаться на плаву этой нелегкой жизни. Зарабатывая и собирая по крохам, женщины покупали вещи в дом, откармливали скотину, а их мужья, сыновья несли эти вещи  спиртоторговцам. А по осени начиналась продажа сала, мяса из собственных амбаров. Женщины плакали, прятали продукты по соседям, но даже принесенный и разрезанный пополам кусок сала исчезал к утру из холодильника. Душа горела, просила, и 100 грамм были живительной влагой на горячий песок отупевшего сознания.
 
- Господи, накажи ее, - плакала Ленка Смирнова. Ее «благоверный» утащил  единственную драгоценность. Вчера она белила квартиру, сняла и положила  золотое кольцо в хрустальную вазу, а сегодня перетирая посуду в серванте, она хватилась: кольца не было. Вспомнив, как забегали глаза у Славки, остановившегося у порога окриком жены, Лена поняла – унес.
 
Переодевшись, она побежала к Анне, зная, что Славка постоянный ее клиент.
 
- Анна, отдай, это единственное украшение, которое осталось от матери. Верни.
 
Анна стояла, подбоченись: Не приносил, не видела, ничего не знаю. И повернувшись, зашла во двор, заперев за собою ворота.
 
- Будь ты проклята, - крикнула ей в след Смирнова и уже тише прошептала, - накажи ее, господи.
 
Анна, зайдя в дом, отыскала среди других украшений кольцо Ленки и подумала: кольцо, как кольцо и чего убивается.
 
В ворота вновь стучали. Пришла соседка Варя
 
- Налей, Анна, помираю.
 
- Варя, да я уже тебе раз пять наливала бесплатно.
 
- Анечка, я отработаю, ты же знаешь.
 
Анна знала. Почти все соседи у нее ходили в должниках, и в горячую пору их руки ох как были нужны по хозяйству.
 
Полгода назад умерла Шурка Воробьева – ближайшая подруга Анны. Она пила почти три месяца подряд и не выдержала. Для Анны это была большая потеря, Шурка была веселой, работящей женщиной, а еще она была «швеей от бога». Это именно она часто подгоняла принесенные «алкашами» вещи под Аннину и Ивана фигуры, принимая плату за работу тем же спиртом, и Анна страдала. Еще одна соседка – умная, начитанная, с ней интересно было поболтать, Алла лежала в больнице, «прокапывалась», от постоянного употребления суррогата болела печень.
 
А через месяц умерла Варя, умерла тихо во сне. Исхудавшая она лежала в гробу, и наклонившейся к ней Анне, показалось, Варя погрозила ей пальцем.
 
Анна упала в обморок. Собравшиеся говорили: как убивается то, видно чувствует свою вину. Анна три дня крутилась как «белка в колесе», помогала организовывать похороны и помин. Продав родственникам Вари двадцать литров спирта, она не дергалась на каждый стук в свои ворота, доход был обеспечен.
 
Две ночи она практически не спала: жарила, варила, договаривалась о разных ритуальных услугах, но к Варе больше не подходила. Ее охватывал страх при воспоминании  об увиденном.
 
Почудилось, - твердила себе Анна, но как и тогда на сердце вновь разливался холодок.
 
В ночь, когда были похороны, Варя пришла к ней, она стояла у ее изголовья и плакала:  Аня, зачем осиротила моих детей?
 
Анна помнит, как от ужаса встали дыбом волосы. Дрожа, она пыталась включить свет и наткнулась на холодную дужку кровати. Не помня себя, она вскочила с постели и запнулась за стул. Упала, падая  задела вешалку, та повалившись накрыла ее висевшей на ней одеждой, Анна потеряла сознание. Сколько  пролежала, она не знала, очнувшись поняла, что ее накрыло одеждой, с трудом выпутавшись из тряпья , включила свет. Было четыре часа.,Анна так и не смогла уснуть в ту ночь.
 
…Варя приходила часто, вздыхала, садилась на кровать, плакала: зачем осиротила моих детей.
 
Анна замирала, ждала, когда Варя уйдет. Шепча молитву за молитвой, специально выучила, крестилась. Варя не уходила. Анна обвешала свою кровать иконками, крестиками, кропила святой водой на ночь, Варя все равно возвращалась.
 
Анна поделилась со свекровью.
 
- Закажи упокойную, - посоветовала  старушка.
 
Анна съездила в город и с тревогой ждала надвигающей темноты. Варя не пришла. Не пришла она и на следующую ночь.
 
Анна вздохнула, но еще долго по ночам вскакивала от любого шороха
 
Теперь выпекая булочки, рулеты, часть относила Вариным детям, рассчитывалась за смерть их матери. Что-то долго не было весточек от сыновей, Анна запереживала. Она писала почти каждую неделю, звонила по их номерам телефонов – напрасно.
 
А потом приехал Данька, приехал один. Анна всплеснула руками – красавец. Целуя сына, завалила его вопросами
 
- Потом, мама, потом. И пошел к отцу.
 
Пока Анна собирала на стол, они с Иваном о чем-то тихо беседовали. Анна сбегала в кладовку, принесла водки, купленной в магазине: для своих у нее настоящая; родных она травить суррогатом не собирается.
 
Анна с умилением смотрела на сына, пока он ел.
 
- Даня, а ты что же жену то не привез и ребеночка. Уже большой, наверное, а мы с батькой до сих пор не знаем, кто родился то. Уже бабушка с дедушкой, а не знаем. Не написали, не позвонили. Я тут чуть с ума не сошла за вас.
 
Данька отставил стакан в сторону
 
- Жена, мама, умерла при родах. А ребенок…..инвалид.
 
Данька посмотрел на мать и заплакал
 
Только сейчас она обратила внимание, какой сын подавленный. От радости встречи она не заметила этого.
 
- Господи, - всплеснула Анна руками и заплакала вместе с сыном.
 
- Нечего нюни распускать, - грубо сказал Иван, - сама виновата.
 
Анна хотела возразить, но, вспомнив, как приходила Варя, замолчала.
 
- Мама, отец. У меня еще одна плохая новость. Мишку посадили. В драке мужика зарезал, восемь лет дали.
 
Анна заголосила:
 
- Господи, чем мы тебя прогневили, и будто вспомнив что-то, запричитала
 
- Прости меня, господи. Мишенька, сынок, тебя то за что, Данечка в чем виноват. Я одна, одна виновата, меня и наказывай.
 
Даня хотел уехать через неделю, но задержался, разболелась мать. Она металась по кровати и все время повторяла:
 
- Простите меня, деточки мои. Это я виновата
 
Еще через неделю Анна поднялась, она ходила по дому исхудавшая с опущенной головой, трогала вещи и постоянно целовала сына
 
- Мама, сколько же можно. Я же не маленький.
 
- Вы для меня оба малыши- вздыхала Анна.
 
А еще через несколько дней Даня уезжал.
 
- Мама, там у меня квартира, работа, да и Мишке надо помогать, … и сынишка мой…в больнице.
 
После отъезда Дани,  Анна долго плакала. Иван запил, он теперь не работал, сидел дома,  болели руки. С Анной муж почти не разговаривал. Нальет, выпьет и молчит
 
Анна, никогда не любившая животных, завела двух кошек - чтобы было веселей. Она разговаривала с ними как с детьми, назвала их человеческим именами: Сонька и Васька. Она гладила их пушистые спинки, и они пели ей свои кошачьи песни, под звук мурлыканья Анна лучше засыпала.
 
Хотела завязать с продажей спирта, но люди шли и шли. Анна устала повторять, что спирта нет; ей не верили. Просили, умоляли, целовали руки, и Анна решила буду продавать только за деньги. Полмесяца она продержалась, а потом Ванька Крот принес фарфоровую кошечку. Фигурка была такая миленькая, что у Анны не хватило духа отказаться от нее. И закрутилось снова
 
Одинокий сосед Венька продал Анне швейную машинку
 
- Мне она зачем. А тебе пригодится
 
Зачем Анне четвертая машинка, Анна не знала, но взяла. Расщедрившись и налив за нее Веньке два литра чистого спирта.А через день Венька умер. Заснул пьяный, куря сигарету, и задохнулся от тлеющей постели. Как не сгорел сам, было удивительно, но Венька лежал на почти сгоревшей кровати нетронутый огнем.
 
 Родственников у Веньки не было и его хоронили соседи.
 
Анна на похороны не пошла. Она с ужасом ждала ночи. Венька не пришел.
 
А на сороковой день зачокала швейная машинка.Анна открыла глаза
 
Кто то шил на машинке, тихо покручивая колесико.
 
Чок – чок, чок – чок.
 
Анна закрылась одеялом с головой. Но и из под одеяло раздавались звуки машинки
 
Анна встала, включила свет, нашарила в шкафу свечу и опустилась на колени и зашептала молитву:
 
- Отче наш ижеси на небеси, да святится имя твое…..
 
Она вновь ездила в церковь, молилась, просила у Господа прощения, но напрасно. Теперь каждую ночь Анна подолгу не могла уснуть, а если проваливалась в сон, то тут же у ее кровати появлялись Венька или Варя. Они приходили по одному, иногда вместе. Молчали, только постоянно чокала швейная машинка. Она отнесла ее в кладовку, но звуки работающей машинки раздавались каждую ночь.
 
…Только вот сегодня было удивительно тихо, и Венька открывал рот беззвучно…
 
….Нужно было вставать, скоро стадо…По привычке, прибирая скотину, готовя завтрак Анна едва дождалась когда уйдет Иван. Он еще с вечера собирался в гараж, нужно было отремонтировать тележку под воду. Она знала – быстро он не вернется, обязательно обмоет это дело.
 
Закрыв ворота за мужем, Анна вынесла машинку во двор, облила бензином и подожгла. Подумав, стала выносить вещи, купленные и давно забытые у кого, и стала кидать в огонь
 
Целый день она жгла припасы; соседи несколько раз стучали в ворота:  Анна, что у тебя горит, не пожар ли?
 
- Мусор – вяло отвечала Анна и залаживала очередную вещь или предмет в огонь, огонь  очищает, очистит и ее.
 
Мужа до сих пор не было. Анна вошла в дом, достала ручку и листок бумаги
 
- Дети мои, простите меня, - написала Анна и задумалась, - люди, простите убийцу. А ведь нет мне прощения…
 
Этот листок, уже поздним вечером, найдет Иван возле окоченелого трупа жены.
 
Анна повесилась.