Солнышко уже поднялось высоко, а Наталья всё сидела, и думы одолевали её. Она вдруг вспомнила об Илье, брате Осипа. Холёный парень вырос Илья, ходил в дублёных полушубках, отороченных мехом, монгольские дерматиновые сапоги, расшитые рубахи. Анисья души в нём не чаяла, всё для него было. Осипа он не признавал, даже  с ним не разговаривал. У него были свои друзья из его круга, он мог даже насмехаться над Осипом, что он плохо одет, не говоря уже о девках, над которыми он подсмеивался, унижая их,  что его многие ненавидели. 

Когда красные взяли власть в свои руки,  в Мухоршибири началась чистка – вылавливали предателей, которые содействовали белым и тем самым загубили много невинного народу. Забрали и Ивана – Котика, а затем увезли и расстреляли. А Анисью раскулачили, из амбаров вывезли три подводы разного китайского материала, чай в пачках, обувь монгольскую, военное снаряжение и многое другое, что, конечно, деревенский люд не видел в те времена. Они никогда не видели белых простыней, а их там было пачками.

После того,  как забрали Ивана, Анисья решила, что Илья должен срочно уехать куда-нибудь, иначе его ждала учесть отца. Илье шёл 18 год, и она ночью переправила его до города, а потом его следы потерялись. Сама же она дожила до старости, в Загане и умерла.

И в Загане он появился через 50 лет. Это было в 1973 году, когда Наталья уже осталась одна, все дочки жили замужем, а младшая училась в городе. Осип уже умер. В Заган приехал Илья, зашёл к Наталье попросился переночевать. Наталья сначала хотела отказать, но ей было интересно, где же он был всё это время и зачем приехал через столько лет в Заган.

Илья, конечно, постарел, ведь ему было около 65 лет. Оказывается, он из города уехал в Тюмень, там устроился на работу, получил паспорт, женился и не один раз, всё это время и прожил там. Детей у него не было ни с одной женой. В войну он достал белый билет и отработал в тылу.  А приехал он по очень важному делу. Он расспрашивал то про Захара, то про Семёна Симухина, то про мать, которую давно схоронили. Наталья рассказала о жизни в Загане, об Осипе, о детях, о себе. Он ночевал у неё три ночи, она не смыкала глаз, боялась его – мало что у него на уме.

Днём он ни куда не ходил, всё расспрашивал, выглядывал в окна, а ночью он уходил куда-то, возвращался под утро в плохом настроении. Наталья особо его не спрашивала, куда он ходит, но догадывалась. Не зря же он приехал через столько лет и что-то ищет, значит, они с Анисьей успели спрятать кое-что. Добра у них много было, много увезли, но они не дураки же, значит, прирыли где-то. И вот когда  в очередной раз Илья куда-то  ночью пошёл, Наталья тихонько пошла за ним, стала следить. Ночь звёздная, далеко видно, он шёл по дороге за деревню. Наталья знала все закоулки на своей улице и тихо передвигалась от дома к дому.

Когда он вышел за деревню, прошёл Висячий камень, Наталья испугалась идти дальше, ведь там уже не было домов, и она стала следить с моста за его фигурой. Он сначала шёл по дороге, а потом свернул в сторону пади под Бурло, там и затерялся в кустах. Наталья вернулась, легла спать, а утром пришёл Илья и говорит: «Ничего не нашёл, видимо, Захарка постарался». Наталья понимала, что он не может найти спрятанное. Может и правда Захар подсмотрел, а, может кто другой, да и давно уже всё выкопали, а, может Илья сам запамятовал то место. Ведь за эти годы столько изменений произошло, вот и под Бурлом выкорчевали лес, пахали поля, выпуск весь перебуруздили, сделали культурное пастбище для колхозного скота. Так что могли их заметки и тракторами сбуруздить. Может и до сих пор всё лежит где-то, кто знает.

Илья уехал ни с чем, устроился в городе Улан-Удэ, в доме престарелых, его навещала дочка Натальи, Валя, там он и умер в возрасте 72 лет.

ВСТРЕЧА С РОДНЫМИ

Осип постоянно думал о своих родных, которые остались в Чите, живы они там или нет, он не знал. У него был хороший голос, и он часто пел песню, которая как бы подтверждала его судьбу.

I.

При саду, при долине

Громко пел соловей,

А я мальчик на чужбине

Позабыл всех друзей.

II.

Позабыт, позаброшен

с молодых, юных лет.

Сам остался сиротою

Счастья, доли мне нет.

III.

Приходилось мне порою

под открытым небом спать

корку чёрствую с водою,

Со слезами глотать.

IV.

Как умру, как умру я

Похоронят меня

И родные не узнают

Где могилка моя.

V.

На мою на могилку

Знать никто не придёт.

Только раннею весною

Соловей пропоёт.

VI.

Пропоёт и просвищет

И опять улетит.

Моя бедная могилка

Одинокая стоит.

И вот к этой песне кто-то из народа добавил ещё один куплет.

VII.

Как на эту могилку

Сорок бочек вина

И тогда все узнают

Где могилка моя.

Он пел, а у самого из глаз катились слёзы. По натуре он был очень жалостливый, добрый, и не мог обижать других.

И вот будучи  уже женатым, Осип в 37 году съездил в Читу и нашёл свою родню. Выехать из деревни было тогда сложно, никто не имел на руках паспортов. Он взял справку в сельсовете и поехал.

Из рассказа самого Осипа:

- Приехал я в Читу, первым делом нашёл приют, там уже была школа начальных классов. Я поспрашивал у тех, кто ещё помнил о том времени 16 года, мне дали адрес моей сестры Зины, оказывается, о ней знали многие. Когда я пришёл по адресу, мне открыла дверь немолодая, русоволосая симпатичная женщина, лет так около 35 и пристально смотрела на меня, а потом и говорит:

- Володя, ты, что так оделся, случилось что?  Я сказал, что я не Володя, а Осип – брат его. Она со слезами кинулась ко мне на шею и стала целовать, приговаривая: - Иосиф, ты живой, живой. Потом мы прошли в комнату, где она жила. Комната была просторной, стояли кровати, стол, стулья, комод, кухонный шкаф, в углу умывальник, чистые занавески на окнах, небольшая аккуратная печь. Сам же дом был деревянный и напоминал связь из двух половин. На одной половине жила его сестра Зина, а на другой – другая семья. Ограда же была общей, здесь же был и небольшой огород. В комнате находились двое детей – мальчик и девочка. Девочка была старшей, ей было около 11 лет, а мальчику где-то лет 6, оба они были метисы, но красивенькие.

И вот Зина усадила меня за стол, налила чай, поставила в тарелках еду, сама села и стала расспрашивать всё о моей жизни. Я ей рассказал, как всё было, как убежал с приюта, как попал в Заган, как там выживал, как мечтал найти родных, как с трудом приехал только сейчас в Читу, в надежде хоть встретить кого-нибудь. Она слушала и плакала. А потом рассказала, что было с ними и как они попали в приют.

Оказывается, их отец, Кирилл Александрович, был военным в большом чине и вместе с семьей – женой, полячкой Ядвигой  и пятью детьми: Сашей, Зиной, Иосифом, Володей и Ильей в Читу попали вместе с чехословацким корпусом, который был направлен на подавление восстания в Забайкалье в 1915 году. Многие военные приехали сюда с семьями, и вот Наумчик Кирилл Александрович вместе с семьей жили в двухэтажном доме, где жили все военные (этот дом-то и часто снился Осипу