На самом краю, у границы,

Деревня стоит Усть-Киран.

А горная мимо река Селенга

Несет свои воды в Байкал.

 

Ни чем не приметна деревня

В России их много таких,

Но здесь, в феврале, в сорок первом

Людмилой меня нарекли.

 

Не долго в любви миловались

Отец мой Григорий  и мать,

И в армию мужа в апреле

Марии пришлось провожать.

 

Служил он на западе, в Бресте.

Да только приехать успел,

Как двадцать второго июня

Фашист на Россию насел.

 

Крошил необстрелянных наших

Громил, жег огнем города,

Да разве опишешь словами

То зверство, что было тогда.

 

С контузией тяжкой, в беспамятстве

В концлагерь доставят отца,

А дома родные, Мария и дочка

Заветного ждут письмеца.

 

Уже в сорок третьем пришла к нам бумага,

Пропал, мол без вести отец,

А в сорок четвертом пришла похоронка.

Такой вот, казалось бы, жизни венец.

 

И вот сорок пятый. Врага одолели

До дому пришли, кто остался живой.

И только Мария, зря в окна глядела.

Отец не вернулся домой.

 

Свекровка решила отдать ее замуж,

Дочурку же надо растить.

Ну что же поделать, судьбу не исправить,

А все-таки надо же жить.

 

Судьбу не исправишь, да и не обманешь,

И вот в сорок седьмом в ноябре,

Худой, изможденный, как тень на заборе,

Появился отец во дворе.

 

Всего я не помню, мне было лишь шесть

Всего и не сложишь, пишу все как есть.

Лишь только сейчас смогу я понять

В каком положении оказалася мать.

 

Ну что тут поделать, и выбора нет

Решили уехать, чтоб был всем покой.

Вот так появилась я в Сузунском районе

И в жизни моей стал папка другой.

***

 

Тяжелые были послевоенные годы.

Разруха и голод почти что у всех,

Но жили и строили, и даже гуляли

Деревнею всею, на радость и смех.

А папка решил себе сына устроить

Помощника в доме. Ему-то видней.

Все гнался за сыном. Никто и не спорил.

Да так и родилися пять дочерей.

***

 

Пятьдесят третий год. Мы школою всею

Стояли на площади, и плакали там,

Когда бюллетень о здоровье вождя

Из репродуктора  читал Левитан.

Это сейчас «гудят» комментаторы

Правду свою предлагают одну,

Да в доме своем не все угадаешь,

А тут надо думать за все же страну.

***

 

Дальше. Бескрайние степи целинные

Земли осваивать позвал комсомол

К нам понаехали белорусы, украинцы

Эстонцы, казахи и прочий народ.

И я в совхозе любовь свою встретила

Семью заводить наступила пора,

Свадьбу гуляли в бригаде студенческой

Ни фаты, ни подарков – лишь пляс до утра.

***

 

Двадцать семь лет мне уже поровнялось,

Двое детей у нас было тогда.

Только давила упрямая память

Нет, да и нет возвращала туда.

 

Где над рекой Селенгою туманы

Где не большое село Усть-Киран

Где там выходит самый желанный

Самый родной человек, по утрам.

 

Разве проблема, беру себе отпуск,

И отложила заботы, дела.

Сердце ль летит мое, душа ли стремится

Поезд ли скорый мчит за Байкал.

 

Вот уже Кяхта, город районный,

Увез меня дядя, мамин брат

На лесовозе, в деревню родную,

В калитку заветную, он постучал.

 

Что же я вижу. Высокий и стройный

Встал предо мною красавец-брюнет.

Узнал меня сразу, обнял и заплакал.

И затрясло его. Контузии след.

 

Судьба ты судьбинушка, что же ты сделала?

Зачем отняла у меня ты отца?

Ни кто не жалел меня лаской отеческой,

Неловкой рукой не стер слезы с лица.

 

Конечно же я задала вопрос мучивший:

- «Что же, ты папа, так долго молчал?»

-«Пять лет концлагерей, а потом еще госпиталь,

Письмо не напишешь» - он мне отвечал.

 

-«Год боролись за жизнь мою гиблую,

Думал совсем уж не буду живой».

Можно представить какою унылою

С тяжкою думой, я возвращалась домой.

***

 

В Камень приехали мы в семьдесят четвертом.

Шесть человек была наша семья,

Инженером на нефтебазу, мужа назначили

А я в Гортоп работать пошла.

 

Здесь же в поселке квартиру нам дали.

Огород в восемь соток. Тишина, благодать.

Десять домов здесь когда-то стояло,

Ни машин, ни асфальта ни где не видать.

 

В школу на телеге детей увозили,

А обратно добирались уже кто как мог.

Жители на Черемушки пешочком ходили,

Прогуляться в город, и остаешься «без ног».

***

Дети росли, да и годы летели.

Что-то не клеилось в нашей семье.

В общем укатил мой белорус в Белоруссию,

А всех детишек оставил жене.

 

Кошмарные годы и вспомнить-то нечего,

Крутила, как белка порой колесо.

Работа производственная, работа домашняя

И школа, и садик – в одни руки все.

 

Но выдержала, и сама и не согнулася.

Детей поженила, и внуков дал Бог,

Душой не погибла, на людей не обиделась

Видно сибирский характер помог.

 

Последние годы на нефтебазе работала

Оттуда и на пенсию вскоре пошла.

Кажется, все я дела переделала,

Осталось и время пожить для себя.

 

А мне самой-то много ли надо-то:

Лишь бы радовал рассвет каждого дня,

Лишь бы все дети были здоровыми,

Да иногда навещали меня.

 

Лишь бы мой голос звучал в нашем хоре,

Лишь бы ложилися в рифму слова,

Лишь бы родные все были здоровыми,

С праздником бы поздравляли меня.

 

Вот и закончила свою я поэму.

Жизнь не простую изложила сполна.

От всей души под чем и подписываюсь:

Осеева Людмила Григорьевна.