Народный конкурс
«Дорогие мои земляки»
Номинация: «Моя родословная»
Автор работы: Турнаева Лариса Валерьевна,
учитель русского языка и литературы
МКОУ Балманской ООШ
Старниковы
Родители моей прабабушки Екатерины Александровны были сибирскими кержаками – Старниковы Александр и Татьяна. Жили они в селе Архангельском Венгеровского района в середине 18 века. У них было шестеро детей: Герасим, Василий, Степан, Татьяна, Лукерья и Екатерина – моя будущая прабабушка.
Главным занятием русского населения с самого начала освоения Сибири было хлебопашество. С трудом поднимал тучную целину крестьянин, а потому в его семье все трудились. Тем и жили. Когда дети становились взрослыми, то строили своё жильё рядом с родительским. Но родители моей прабабушки умерли рано, и поэтому у всех детей по-разному сложилась жизнь.
Катю в возрасте десяти лет отдали в няньки к богатым Хохуткиным. Когда она немного подросла, стала горничной. Затем её приставили к кухне, учили готовить, стряпать, и стряпухой она стала отменной.
Однажды Хохуткины собрались в гости, а Кате наказали прибраться в доме. Убирая в комнате, она нечаянно уронила шкатулку, из которой посыпались золотые и серебряные монеты. Она испугалась, собрала все деньги. Когда пришли хозяева, Катя упала перед ними на колени и всё рассказала. А хозяин говорит: «Пойдём, Катюша, посмотрим». Когда пересчитали деньги, увидели, что все деньги были на месте.
На следующее утро хозяин собрал всю прислугу и рассказал о случившемся, а Кате в знак уважения за честность накинул на плечи кашемировую шаль. Когда Катя стала взрослой и собралась замуж, то Хохуткины справили ей приданое – постель и швейную машинку «Зингер».
Старникова Катя вышла замуж за Кичигина Алексея Николаевича. Он был единственным сыном у своих родителей – Кичигина Николая Прокопьевича и Семеряковой Евдокии Егоровны. Молодые жили с родителями, вели хозяйство.
Кичигины
Мой прадед Алексей родился в 1886 году. Он не был избалован, а вырос трудолюбивым. С малых лет научился крестьянским работам и всё выполнял добросовестно.
Когда его отец, Николай Прокопьевич, ходил на прииск восемь лет, Алексей с матерью вели небольшое хозяйство. Сами сеяли хлеб, заготавливали сено и дрова. Отец с приисков привёз только 9 рублей, поэтому они жили не очень-то богато. А уж когда Алексей женился на Екатерине Старниковой, то они постепенно обзавелись большим хозяйством. У них было 15 коров, стадо овец, свиньи, лошади, два стада гусей, куры.
«Я всяко нажился, а поэтому хочу, чтобы мои дети ели досыта, были обуты и одеты», - говорил мой прадедушка Алексей. Прабабушка Екатерина Александровна была женщиной дородной, красивой, работящей. Она родила 18 детей, но до старости дожили только трое – Иван, Татьяна и Мария, моя бабушка.
Чтобы вести такое большое хозяйство, нужен был каждодневный труд и в будни, и в праздники. Поить, кормить, выгуливать скот и чистить за ним навоз приходилось прадедушке и его сыну Ивану. Навоз вывозили лошадьми на поля, а в большой снег – в огород. Работы всем хватало, у каждого была своя, поэтому старались делать её добросовестно. «Я не знала, когда тятя ложился, а когда вставал – всегда был в работе.
А во дворах так было чисто, что иголку можно было найти», - вспоминала моя бабушка Мария Алексеевна. Когда Маше исполнилось 12 лет, отец сделал ей маленькую косу «литовочку» и учил косить траву. Покос Алексея Николаевича отличался по скошенной траве – так низко к земле и чисто была она скошена, что можно было спичку найти. За его трудолюбие, честность и сдержанность все в деревне его уважали и называли по имени-отчеству.
Родители прадеда Алексея Николаевича зимой жили на заимке в большой избе с русской печкой. Они ухаживали за молодняком. Там было сено, вода, дворы. Сын Алексей возил им туда еду один раз в неделю. Когда осенью забивали скот, то прадед возил мясо на базар в город Каинск на двух подводах. На базар он ездил не один. Обычно набиралось человек десять – двенадцать, потому что было опасно на пути.
Продав мясо, он покупал ткани, обувь и всё, чего не было в селе, и ехал домой. Бабушка часто вспоминала, как ждали отца с базара: «Бывало, мороз за сорок градусов, а нам мама скажет, что тятя должен приехать сегодня или завтра. Так мы с сестрой и братом часто выбегали на улицу, залазили на крышу сарая и смотрели, не едет ли он. Потом слышим скрип полозьев и ржание коней, а их всё нет и нет. По морозу-то далеко звук раздаётся.
А как тятя войдёт в дом, то-то рады мы: всем гостинцев привезёт. Потом мы забираемся на русскую печь и слушаем до глубокой ночи новости, которые привёз отец».
Человеком Алексей Николаевич был добрым и щедрым. Как-то летом он резал поросят и после обработки складывал их на телегу. Когда закончил работу, то обнаружил, что двух поросят нет. А пёс Соколко рядом стоит, хвостом помахивает. Этого пса отдала деду соседка Анна, потому что нечем было его кормить. Интересно стало Алексею Николаевичу: куда девались поросята? Пошёл он к соседке, а они лежат у неё на крыльце. Анна сказала, что их принёс Соколко.
Она подала поросят, но прадед мой улыбнулся и не взял их, отдал Анне, чему она была очень рада.
Хочется особо отметить воспитание в семье. Оно не ограничивалось только обучением их тем или иным хозяйственным делам. Мои предки старались обучить детей грамоте, потому что сами настрадались от безграмотности. Дети Иван, Татьяна и Мария окончили начальную школу в Больших Куликах. Моя бабушка Мария часто вспоминала, как она с другими детьми ходила в школу за пять километров. А когда была распутица или стояли крепкие морозы, родители возили детей на конях по очереди.
Причём не бросали детей бедняков, безлошадных.
При таком большом хозяйстве, кажется, и праздники справлять некогда. Но это не так. К празднику готовились заранее. В первую очередь старались сделать больше работы по хозяйству. Эту работу выполнял прадед Алексей и его сын Иван. Прабабушка Катя со своей свекровью занимались стряпнёй, готовили бражку, квас, кисели. Стряпала прабабушка до праздника дня за три. Её знаменитую сдобу помнят её внуки до сих пор.
Она пекла чудесный «хворост», про который её сын Иван говорил: «Берёшь в рот много, а глотаешь мало». Пряники, шанежки, ватрушки с творогом, кулебяки, курники готовились в большом количестве, потому что сибиряки издавна славились хлебосольством и гостеприимством. А прабабушкина свекровь Евдокия Егоровна пекла «хлебушко» - так в семье всегда называли хлеб. Она была большой мастерицей его печь не только из белой муки, но и из ржаной.
Белый хлебушко ели только по праздникам. Иногда даже барыня Хохуткина даст булку белого хлеба, а взамен попросит бабушкиного ржаного. Ещё к празднику готовили щи, запекали мясо в жаровнях, стряпали пельмени величиной с напёрсток. Обязательно на стол подавали бруснику с мёдом. Пили в меру, умели веселиться.
Сибирь – богатейший сытный край. В нём есть лесные животные, дичь, рыба, грибы, орехи, ягоды. Издавна сибиряки добывали продукты питания в тайге. Мои предки тоже к зиме готовились основательно. Женщины варили варенья из клубники, земляники, малины, смородины, но больше всего ягоды сушили в русской печке на капустных листьях. Потом сушёную ягоду использовали для начинок в пироги и кисели. Грузди, белянки солили в кадушках, опёнки сушили для супов.
В качестве лакомства заготавливали орехи, семечки, мак. Также на весь год запасали масло подсолнечное, рыжиковое, конопляное и льняное.
Годы репрессий
Так жили мои предки до 1917 года, до Великой Революции, которая обещала сравнять бедных и богатых. В конце 1917 года в Сибирь пришло известие о том, что армия демобилизована, и солдаты возвращаются домой. Родные ждали солдат с нетерпением. Потому что без мужчин хозяйство пришло в упадок. Особенно страдали бедные крестьяне. О большевиках население ничего не знало и не понимало целей Октябрьской революции.
В 1921 году в Сибири был определён продналог. Упор делали на зажиточных крестьян и кулаков, так как с бедноты брать было нечего. По отношению к кулачеству использовали принудительные меры взыскания, проводимые при поддержке сельской бедноты. Отдельные работники допускали незаконные аресты и репрессии по отношению к середнякам. Так пострадал мой прадед – Кичигин Алексей Николаевич.
В 1933 году деда лишили имущества. Забрали всё, даже клюкву, собранную осенью. Выгнали всю семью из дома, а время было осеннее, надо было где-то жить. Соседи и даже родственники боялись их приютить, потому что, приняв их, они считались сочувствующими и завтра могли бы оказаться в таком же положении. Дедушка Алексей не был кулаком, он был зажиточным крестьянином. У него не было наёмных работников.
Моя бабушка, Мария Алексеевна, вспоминала: «Когда отца лишили имущества, забрали скот в организованный колхоз, то наших коров гоняли на водопой на речку. А наши коровушки вырвутся и бегут домой, встанут у ворот и ревут. Скотники бьют коров кнутами, обратно ворачивают». Бывало, прабабушка Дуня сидит у окна, слезами уливается и кричит: «Катя, коровушки домой прибежали! Рябинку бьют, а ей ведь скоро телиться!»
Прабабушка Катя с бабушкой Машей говорили, что когда было собрание, на котором зачитывали тех, кого лишали имущества, то при упоминании Кичигина Алексея Николаевича некоторые женщины вставали и говорили: «Кого лишаете? Алексей Николаевич – наш кормилец». Они знали соседку Анну, которая не раз приходила к прадеду, просила муки или зерна.
Он никогда её не отказывал, потому что понимал, как трудно прокормить четырёх детей: муж её погиб в первую германскую войну. Но Алексея Николаевича всё равно сослали в Томскую область, где он от горя умер через год.
Мой прадед не мог перенести такую сильную душевную боль, такие страдания вдали от дома. Он знал, как тяжело сейчас будет его семье. Наши родственники говорили, что если бы его сослали за болота, он бы выжил, потому что там были его односельчане и родные. Его работа не пугала, он её никогда не боялся и привык трудиться. С ним вместе отбывал срок его сельчанин.
Когда он вернулся в деревню, то пришёл к прабабушке Кате и сказал: «Тётя Катя, я дядю Алексея схоронил, накрыл его полотенцем». Заключённых хоронили без одежды и даже без гроба. Наши родственники иногда вспоминали, как на какой-нибудь гулянке Алексей пел песню:
Вот умру я, умру,
Похоронят меня,
И родные не узнают,
Где могилка моя.
Никто не знает, где его могила. Его мать, Евдокия Егоровна, бывало, пойдёт в лес по грибы или ягоды и даст волю слезам по единственному сыну Алексею:
Ой, да расступись ты, земля-матушка,
Ой, да открой моего Алёшеньку,
Ой, да посвети ты, ярко солнышко,
Ой, да обогрей моего сыночку.
Ой, да поднимись, сынок Алёшенька,
Ой, да посмотри, как тяжко твоей матери.
Ой, да сгубили тебя злые вороги,
Ой, да злые люди, завистные.
Ой, да соберитесь, птахи большие и малые,
Ой, да заберите вы моё горюшко,
Ой, да разбросайте вы его по полюшку,
Ой, да чтобы не было так больно мне.
А для его жены, матери и дочери Марии наступили годы скитания. К этому времени старшая дочь Татьяна была замужем, а сын Иван работал на прииске. У прабабушки сохранилась швейная машинка, подаренная на свадьбу, и она шила людям одежду. Ещё она стряпала для праздников, ни от какой другой работы не отказывалась. Люди платили деньгами и едой. Тем и жили. На собраниях они не имели права голоса, так как были лишенцами.
Моя бабушка вспоминала: «Когда приду с подружками в клуб, гармонь заиграет и все начнут танцевать. А когда я выйду в круг, то гармонь сразу замолкает». Заплачет Кичигина Маша и пойдёт домой:
Я по улице иду,
А трава кошёная.
Хотела песни вам пропеть,
Да голосу лишенная.
У моей бабушки Марии Алексеевны был старший брат, Иван Алексеевич. Он не остался жить в деревне. Весной 1933 года он демобилизовался из армии и приехал домой. К этому времени его отец поставил сруб из красного леса, накрыл его и постелил полы. Хотел построить дом своему сыну. Но Иван сказал, что не вернётся сюда жить. И отец сруб продал.
Дед Иван служил на Алдане в Восточной Сибири и летом 1933 года уехал туда на добычу золота. А осенью отца лишили имущества. В 1936 году Иван приехал на родину, посмотрел на бедствия родных и решил им помочь. Взял с собой мать и поехал с ней в Иркутск отовариваться на заработанные им деньги. Оттуда они привезли одежду, обувь, ткани. Дед Иван всех обул, одел, сестре Татьяне помог купить избу. Погостив у родных, он уехал опять на прииски, но уже с молодой женой.
Детей у них не было.
В 1937 году прабабушка Екатерина Александровна получила письмо из Москвы за подписью Михаила Ивановича Калинина, в котором говорилось, что Кичигина Алексея Николаевича лишили имущества неправильно, ошибочно, что всё подлежит восстановлению. Но возвращать было уже нечего и мужа у неё уже не было. Письмо это хранилось до 1970 года, но потом затерялось.
Прабабушка Екатерина Александровна
Наша прабабушка Екатерина Александровна (на снимке она крайняя справа) родилась в 1888 году. Она была мастерицей стряпать, готовить, а в Сибири таких женщин уважали. Если в праздник к ним приходили гости, то они приговаривали: «Екатерина Александровна, мы пришли твою стряпню отведать». Бывало, напечёт всякой стряпни, сложит в корзины, подвесит в кладовке, а когда гости приходят, то её дочери и свекровь накрывали столы в горнице.
Была у прабабушки Кати родная сестра Лукерья. Она была такая же добрая, ласковая, оптимистка, хохотушка. Умела хорошо прясть, вязать, валенки подшивать, хлеб и калачи чудесные печь. А булочки просила испечь сестру: «Няня, постряпай мне сдобу». А прабабушка ей в ответ: «Лушка, я сколько раз показывала тебе, как заводить тесто». «Нет, няня, у меня всё равно такие не получаются, как у тебя. Я лучше тебе в избе приберу», - отвечала Лукерья.
А уж какая моя прабабушка была добрая! Наши родственники вспоминали, как она привечала нищих. Накормит их, истопит им баню, их одежду выжарит на каменке, а им даст починенное, но чистое бельё. Назавтра накормит их и оправит. Может быть, ей за это Бог здоровья давал. Ведь за всю свою жизнь она никого не ударила, не отругала, ни на кого не кричала. За провинности своих внуков журила по-доброму.
Если в деревне по какому-то делу надо было взрослым договориться, то они непременно звали её. Она умела со всеми находить общий язык. Неслучайно её часто приглашали в свахи.
В годы войны и после неё как нарочно не рождалась картошка. А в 1947 году осенние дожди не дали убрать хороший урожай картофеля. Половину урожая картофеля затопило. Неожиданно ударили морозы, и вся картошка ушла под зиму. Моя тётя Нелли Никифоровна помнит, как весной 1948 года они, дети, выкапывали промёрзшую картошку, тщательно мыли её. Их бабушка Катя перекручивала вымытую картошку на мясорубке, солила, добавляла муки и пекла драники.
Это было для детей настоящим лакомством в те годы. Ещё она кормила свою семью пельменями с капустой и даже с редькой. Не забыли её внуки и знаменитый картофельный кисель.
Когда уже в пожилом возрасте моя прабабушка Катя нашла возле автобуса чужой кошелёк, она долго искала его хозяина, но не нашла. Тогда она пошла в церковь и промолила все 29 рублей за того человека, который их потерял. Ничего себе не взяла. Умерла она в возрасте 88 лет. До самой старости она без очков вдевала нитку в иголку, была в хорошей памяти. Говорят, что лёгкую смерть надо заслужить перед Богом. Она прожила трудно, а умерла легко. Я её помню совсем немного.
Когда её не стало, мне было 4 года. Но она мне помнится весёлой и доброй старушкой.
Старников Степан Александрович
Он был родным братом Екатерины Александровны, моей прабабушки. Родился в 1893 году. По рассказам родных, он был весельчаком, шутником, гармонистом отменным и оптимистом. Ещё Бог дал ему доброту и бескорыстие. Когда он приезжал к родственникам в гости, все собирались вокруг него, и веселье длилось до самой ночи, потому что рассказчик он был талантливый. Случались с ним забавные приключения.
Как-то раз в праздник родные дед Степан загостился у сестры, изрядно выпил. Чтобы он не мешал никому, его положили между печью и стеной. Это место было приготовлено в каждой избе для новорождённых телят и ягнят, которые рождались в сильные морозы. А чтобы плясуны не оттоптали деду Степану ноги, поставили сбоку лесенку, по которой поднимались на русскую печь.
Когда гости ушли, женщины убрали со столов и легли спать. Вдруг среди ночи услышали крик: «Эй, Степан-то помер?» Вмиг все соскочили, зажгли лампу и увидели выползающего из-за печки и до смерти перепуганного деда Степана. Уж тут-то ему было не шуток. Дали ему опохмелиться, и он стал рассказывать: «Проснулся я – кругом темно. Было жарко и хотелось пить. Попробовал повернуться, но не смог. Потрогал правым локтем – стена.
Возле головы – стена. За ногами – стена. А вверх боюсь руку поднять. Ну, думаю, похоронили меня живого. Вот и крикнул напоследок». Долго потом все вспоминали эту гулянку.
Из всех Старниковых детей дедушка Степан был младшим и самым удачливым. На фронт его призвали в возрасте 49 лет, в 1942 году. С войны он вернулся без единой царапины. На фронте он был поваром на полевой кухне.
В начале 50-х годов Степан Александрович выиграл на облигацию 10 тысяч рублей. Он купил в селе Северном домик, корову и стал жить с единственной дочерью – Сусанной Степановной и внучкой Надеждой. Дочь его с Надей до сих пор живут в Северном, но уже в новом доме. Сусанне Степановне в августе 2013 года исполнилось уже 90 лет! Но она бодренькая, весёлая, похожа по характеру на отца. Живут с Надей вдвоём, так как у Нади нет семьи.
Петрова (Кичигина) Татьяна Алексеевна
Бабушка Таня родилась в 1912 году. В своей семье она росла самой бойкой и весёлой, певуньей. Её сестра Мария рассказывала про неё: «Татьяна у нас была боевая, без неё и вечёрок не было. Бывало, придут девчата к нам и просят маму, чтобы она Татьяну отпустила. Мама её не пускает. А Татьяна уже в горнице одетая стоит и ждёт маминого разрешения. Ещё девки не уйдут, как придут ребята и тоже просят маму: «Тётя Катя, отпустите Таню, у нас без неё ничего не получается».
Тогда мама отпустит сестру. У нас в семье был такой порядок, что без разрешения родителей мы никуда не ходили, хотя были взрослыми».
Замуж она вышла рано. В 16 лет убежала с Петровым Валентином в Красноярку, где он жил с матерью и братом. В Сибири в те годы были случаи, когда девушки выходили замуж «убёгом». Это считалось позором, и молодым свадьбы не справлялись. Поэтому когда Татьяна с Валентином пришли к родителям, встали на колени и попросили прощения, бабушка Катя не хотела прощать. А дедушка Алексей сказал: «Катя, давай простим, она же наша дочь.
Раз они любят друг друга, пусть будут счастливы, а нам будет радостно за них». Тогда бабушка Катя достала икону и благословила молодых. Зато потом зять Валентин Яковлевич был любимчиком у нашей родни.
А уж какая баба Таня была чистоплотная! Когда она вышла замуж, то, приехав на родину мужа в Красноярку, первым делом навела порядок в избе у свекрови. Вымазала избу, на два раза побелила, всё отмыла, отскребла. Купила марлю, сшила шторки, занавески. Соседки приходили и завидовали бабушке Дуне, что у неё такая сноха. А бабушка Дуня говорила невестке: «Таня, если бы был жив твой свёкор Яков, он бы тебя на руках носил».
Мастерицей Татьяна Алексеевна была во многом. Печь, стряпать её научила мать, Екатерина Александровна. Она умела шить всякую одежду на машинке, прясть, вязать, ткать из шерстяных ниток красивые опояски. Она умела красиво шить лоскутные покрывала, коврики, одеяла. В Сибири с уважением относились к той хозяйке, которая каждому лоскутку в доме найдёт своё место. Такой хозяюшкой и была наша баба Таня.
| Дочь Ира |
| Сын Валя |
Она была очень искренней и бескорыстной женщиной. Не научилась наша баба Таня за всю свою трудную жизнь хитрить и искать выгоду. В восьмидесятые годы её дочь Ира получила трёхкомнатную квартиру и взяла к себе мать. Когда пришли из военкомата узнать, как живёт вдова офицера, то бабе Тане предложили однокомнатную квартиру с телефоном. На это она ответила: «Не надо мне квартиры, может быть, она кому-нибудь нужнее, а мне и у дочери хорошо».
Через всю жизнь она пронесла любовь и верность своему мужу – Петрову Валентину Яковлевичу. Трудно было остаться вдовой в 31 год. Надо было учить детей, пускать их в большую жизнь. На протяжении всей своей жизни помнила она о своём муже.
Мой милёночек погиб,
Погиб на поле боя.
Как же буду забывать
Советского героя?
Великая Отечественная война
Великую Отечественную войну семья моей бабушки встретила в селе Северное. Наша семья не осталась в стороне и помогала фронту, чем могла. Женщины отправляли на фронт вязаные варежки и носки, сухари, табак. И втайне мечтали о том, что именно эти вещи достанутся их сыну или мужу. Поэтому в посылку вкладывали письмо, в котором не сетовали о трудной жизни без мужчин, а писали только о хорошем, о встрече, о том, как ждут.
Советский народ выстоял в этой войне, в которой погибли и наши родственники:
Кичигин Всеволод Васильевич, врач, 1941 год.
Семиряков Дмитрий, 1943 год.
Семиряков Николай, 1943 год.
Семиряков Александр Фомич, 1943 год.
Старников Фетис Герасимович, 1942 год.
Николаев Леонтий Еремеевич, политрук, умер от ран в Томске в госпитале, 1943 год.
Петров Валентин Яковлевич, секретарь Северного райисполкома, 1943 год.
Петров Валентин Яковлевич
Он родился в селе Красноярка Северного района в 1912 году в бедной семье. С братом Василием рано остался без отца, поэтому крестьянской жизни хлебнул сполна. Мать его так и не вышла замуж, одна билась в нищете, но детей не бросила и, как могла, так и воспитывала сыновей.
Учился Валентин очень хорошо. Окончил начальную школу, затем экстерном сдал экзамены за семилетку. Он очень любил читать, и через книги расширял свой кругозор. Мать его вспоминала: «Придёт Валентин из школы, наберёт книг в библиотеке. Заберётся на печь и накажет мне, чтобы я говорила, что его нет дома. А сам до вечера читает». Благодаря самообразованию Валентин Яковлевич за 10 лет сумел подняться от батрака до секретаря райисполкома.
Валентин Яковлевич пользовался огромным уважением и среди коллег, и среди сельчан. Куда бы его не посылали работать, всегда работу выполнял честно, добросовестно, аккуратно, и этого добивался от своих подчинённых.
Бабушка Маша говорила, что у Валентина была очень красивая походка, лёгкая, видна была военная выправка. Он очень любил своих детей. В письмах с фронта всегда спрашивал о них, надеялся на встречу, заставлял учиться и слушаться мать и бабушку. Как жаль, что не сохранились его письма с красивым почерком. Такой же почерк унаследовал и его старший сын, Анатолий. Одно-единственное письмо сохранилось у Анатолия.
Валентин мог бы не уходить на фронт, потому что у него была бронь. Когда в 1941 году стали приходить похоронки на сельчан, Валентин, приходя домой, говорил: «Мне стыдно людям в глаза смотреть. Я молодой, здоровый – здесь, а там люди гибнут». В 1942 году он добился мобилизации и ушёл на фронт. Погиб он в районе Мамоновых высот в Витебской области 15 декабря 1943 года.
Гвардии старший лейтенант был погребён на поле боя, как и все бойцы, но потом его останки перезахоронили на воинском кладбище в деревне Гурки Витебской области. А спустя несколько лет за проявленную в бою смелость и отвагу Валентина Яковлевича Петрова наградили орденом Отечественной войны первой степени. Но уже посмертно.
Николаевы
Если взять другую линию предков, то они приехали из Чебоксарской губернии в столыпинскую реформу. Отправляясь в далёкую Сибирь, осваивая её южные окраины, бросая вызов суровой природе и внешней опасности, люди искали здесь землю. Прадед мой, Николаев Еремей Николаевич, и прабабушка, Исаева Гликерия Тимофеевна, со своей дочерью Еленой в 1911 году приехали на вольные сибирские земли. По национальности они были чувашами.
Царское правительство по предложению Столыпина стало заселять Сибирь по доброй воле народа. На западе страны были густонаселённые районы, пустых земель было мало, а на девочек земли вообще не давали. Тем, кто пожелал ехать в Сибирь, государство давало подъёмные деньги и карту Сибири, чтобы они могли выбрать место жительства. Когда мои предки приехали в Северный район с другими переселенцами, то лучшие земли были за местным населением. Поэтому они долго искали место жительства.
Прибились в тридцати километрах восточнее Северного и назвали деревню Прибеленкой. В Сибири фамилии переселенцам давали другие. Так, Еремей был Горшковым, а стал Николаевым (по имени отца – Николай).
Мой прадед Еремей был хорошим пчеловодом. Поэтому они никогда не голодали. Мёд меняли на продукты, на вещи. Они вели небольшое хозяйство. Прабабушка Гликерия сумела привезти со своей родины тринадцать картофелин, и они развели картошку.
В Прибеленке у Гликерии и Еремея родилось ещё трое детей: Леонтий, Иван и Никифор – мой дед. Леонтий работал в МТС в селе Северном, Иван – рабочим на железной дороге в Барабинске, а затем в Куйбышеве. Мой дед Никифор получил среднее образование, окончил курсы Высшей партийной школы в Новосибирске. Он был самым грамотным в семье. А его мать так до самой смерти и не научилась говорить по-русски – в их семье все были чувашами.
Бабушка Мария Алексеевна и дедушка Никифор Еремеевич Николаевы
Моя бабушка была в своей семье самой младшей. Она была любимицей отца и первой красавицей в деревне. Прабабушка Катя говорила: «Марусю нашу приезжали смотреть даже из других деревень». Певунья, плясунья, сочинительница местных частушек, она имела большой успех у деревенской молодёжи. В 19 лет на вечере в клубе встретила своего будущего мужа, моего деда, Никифора Еремеевича. 4 июня 1938 года они поженились.
У меня, у меня
Юбка узкая.
Полюбила чуваша,
Сама я русская.
К этому времени свекровь моей прабабушки, Евдокия Егоровна, умерла, а саму прабабушку, Екатерину Александровну, забрала к себе дочь Татьяна. Бабушка Маша и дедушка Никифор уехали в Бергуль, где она работала почтальоном, а он – в сберкассе. В 1939 году у них родился сын Владимир. Дед поехал служить на Дальний Восток, а в 1940 году бабушка уехала к нему, но в дороге маленький Володя заболел и умер. Его похоронили во Владивостоке.
В Петропавловске на Камчатке бабушка устроилась телефонисткой. В марте 1943 года они выехали на материк. На пароходе были семьи военных. Бабушка вспоминала: «Был такой густой туман, что руку вытянешь, а пальцев не видишь. Плыли очень долго. В тумане доплыли до Японии, и наш корабль окружили три военных корабля. Наш капитан дал приказ всем военнослужащим немедленно переодеться в гражданскую одежду, а форму потопить.
Когда японцы поднялись на наш корабль, они увидели, что это гражданские семьи. Они осмотрели всё и нас отпустили. Туман рассеялся, и мы поплыли до Владивостока. В пути некоторые умирали от морской болезни. Акулы стаей плыли за кораблём».
В 1943 году у моих дедушки и бабушки родилась дочь Нелли на станции Завитой Хабаровского края. Бабушка с дочерью через некоторое время уехали в Северное, а дедушка остался на Востоке охранять наши границы от японцев. За героизм во время этой службы он был награждён орденом Красной Звезды.
В селе Северном сёстры Татьяна и Мария жили вместе. Бабушка устроилась работать телефонисткой в контору связи. Вся её трудовая книжка была исписана благодарностями и сведениями о премиях. Она была очень исполнительной, добропорядочной, человечная женщина. Она вспоминала о своей работе: «После войны солдаты возвращались всякие: больные, калеки. Бывало, позвонят из города, что не могут добраться до дома, и просят сообщить родным.
Я смену отработаю и в 12 часов ночи бегу к родственникам солдата, сообщаю о его приезде в город. За теми, кто не мог сам идти, ездили на лошадях, быках и даже коровах». Похоронки приходили и после войны. Если бабушке приходилось нести печальную весть адресату, то она сама сначала наплачется, а потом уже несёт похоронку.
В 1949 году семья поехала в Каргат. Там бабушку приняли на работу в отделение связи, а дед был назначен ответственным секретарём редакции газеты «По ленинскому пути». В Каргате родилась моя мама, Тамара Никифоровна. Всё время приходилось жить на съёмных квартирах, что было крайне тяжело и неудобно. В то время не было никаких средств против насекомых. Бабушка добавляла в известь дуст, керосин, и этой смесью она белила дом.
Надышавшись, они сами болели, зато у них не было клопов и тараканов.
С 1952 года моя бабушка не работала, так как у неё родилось ещё двое детей, да к тому же она постоянно болела. Она занималась детьми, домом. Она хорошо пряла, вязала. И очень красиво пела. Её любимой песней была песня Лидии Руслановой «Когда б имел златые горы».
Жили очень скудно. Когда семье дали квартиру на улице Ленина, то все были очень рады. Весной вскопали огород, посадили овощи. Моя мама была ещё очень маленькой, поэтому бабушка покупала для неё молоко у соседей по одному литру в день. Зимой 1951 года дедушка уехал на курсы в Новосибирск, и они остались одни. Топили печь углём, который покупали у жителей своей улицы. Ведро угля стоило 2 рубля.
Бывало и такое, что нечего было есть. Моя бабушка написала письмо своей матери, и она прислала ей 20 рублей. Если дома кроме хлеба нечего было есть, бабушка наливала в блюдце рыбий жир, подсаливала его, и вся семья макала в него хлебом.
В 1952 году, когда моя бабушка родила дочь Галину, дедушку назначили редактором газеты «Заветы Ильича» Здвинского района. Он уехал в Здвинск в феврале, а в мае за ними приехал конюх дядя Коля и помог переехать к отцу. Когда они зашли в квартиру, то увидели на столе полную тарелку варёных яиц диких уток. Тётя Нелли полезла в подполье и нашла там двухведёрную кадушку, полную засоленных диких уток. Бабушка Маша затопила печь, стала готовить еду.
Когда пришёл дедушка с работы, то объяснил, откуда мясо: он купил ружьё и по выходным ходит на охоту.
Здвинский район был богат дичью, рыбой, ягодой. Дед увлёкся рыбалкой и охотой. Он приносил много птиц и рыбы, иногда бабушке так надоедало их обрабатывать, что она раздавала соседям. Раньше холодильников не было, поэтому мясо сушили или держали в рассоле.
В Здвинске их семья жила на берегу реки, которая была полна всякой рыбы: караси, окуни, чебаки, язи. Население на зиму заготавливало язя специальным приспособлением: кривдой. Дед за ночь добывал от 100 до 300 язей. Вечером, когда младшие дети ложились спать, тётя Нелли с бабушкой возили рыбу домой на тележке и её потрошили. Дед научился вязать сети, и долгими зимними вечерами, с молодых лет до самой старости, вязал сети.
| 1 января 1955 года. Сёстры Николаевы: Тамара, Галя и Нелли |
Однажды осенью к ним в гости приехала бабушкина сестра Татьяна из Куйбышева. Погостила недельку и засобиралась домой. Моя бабушка дала ей мешок сухой рыбы и мешок мяса, и на попутной машине отправила домой. Прабабушка моя, Екатерина Александровна, увидев гостинцы, сказала: «Таня, нам на весь год хватит».
Как-то раз весной дедушка пошёл на охоту. В лесу ещё лежал снег. Он принёс двух зайцев и сказал моей бабушке, что нашёл ворох пшеницы. Видимо, кто-то из механизаторов осенью во время уборки урожая спрятал зерно и по какой-то причине не смог вывезти. Дед привёз себе воз пшеницы, свёз на мельницу, где её смололи. Мука получилась отличная, и бабушка пекла из неё хлеб и пироги. Потом дед осенью нашёл клюкву на болоте и принёс домой полведра.
Здесь, в Здвинске, семья дедушки и бабушки стала есть досыта. В 1954 году в семье родился долгожданный мальчик – Сергей.
Мой дедушка был человеком бескорыстным. Когда он работал парторгом, не мог позволить себе выписать зерно первым. «Как я могу выписать зерно, если рабочим ещё не выписывают», - говорил он дома. Сено и дрова заготавливал всегда сам, хотя в других хозяйствах парторгам выписывали. Он никогда не сквернословил и никого из детей своих пальцем не тронул.
От своего отца, Еремея Николаевича, научился столярному делу. В его доме шифоньер, комод, буфет, табуреты, стол были сделаны его руками. По роду своей деятельности он много читал. Но даже художественную литературу читал с красным карандашом в руках. Хорошо рисовал, помогал своим детям выпускать стенгазеты.
У моего дедушки был красивый голос. Он любил петь песни о гражданской войне. Я помню, как он красиво играл на мандолине мелодию «На сопках Манчжурии». Брился он только опасной бритвой, которая сохранилась со времён войны. Всегда был аккуратным, чистым, опрятным. Когда мы приезжали к ним с бабушкой в гости, он всё время рыбачил или плёл сети. Я очень любила его сушёных карасей. И очень любила слушать, как он играет на мандолине.
А ещё мне интересно было наблюдать за ним, когда он бойко и чётко разговаривал на татарском и чувашском языках. Чаще всего случалось это на вокзале, когда он встречал своих знакомых или родственников. Кстати, в паспорте в главе «национальность» у деда было написано, что он – чуваш. И он никогда этого не стеснялся.
Прошли годы. Нет уже давно в живых ни прадеда Еремея, ни прабабушки Гликерии, умерли все их четверо детей, да из четырнадцати внуков нет уже четверых. Зато остались двадцать четыре правнука. Они и будут продолжать род Николаевых. Давно нет Прибеленки. Её земли купил предприниматель. Несколько лет он сеял там пшеницу, а сейчас на том месте покос. И ничего нет от деревни.
Остался один погост, где души умерших стариков охраняют бывшее жилое место.
Немного нам досталось от предков. С большой любовью мы храним сливочник фабрики Кузнецова, швейную машинку «Зингер», подаренную прабабушке Кате на свадьбу, которая до сих пор прекрасно шьёт, несколько старинных фотографий. И самое дорогое – колыбельная, под которую выросли и дети, и внуки, и даже правнуки наших предков.
Не так давно швейную машинку и сливочник моя тётя Нелли Никифоровна Ушакова и её двоюродный брат Анатолий Валентинович Петров передали в краеведческий музей села Северное, на свою родину, где прошло всё их детство. Проработав много лет на химзаводе в Куйбышеве, Анатолий Валентинович до сих пор энергичный и неугомонный, стремящийся многое успеть в своей жизни. Он часто посещает Северное, поддерживает тесную связь с краеведческим музеем. А недавно был на родине отца. В Красноярке.
Там есть средняя школа, но до сих пор нет музея. Анатолий Валентинович сделал почин: подготовил для них стенд о своём отце и сувениры, отражающие военную тематику. Он активно участвует в военно-патриотическом воспитании молодёжи села Северное. Организует поездки учащихся старших классов на Куйбышевский химзавод в тир принять участие в соревнованиях по стрельбе, на экскурсии по городу. Связь с родиной придаёт ему силы и заставляет забывать о недугах.
Ушакова Нелли Никифоровна и Киселёва Тамара Никифоровна с дочерьми и внучками в гостях у бабушки в Верх-Иче
Колыбельная бабушки Марии
Люли, люли, люленьки,
Прилетели гуленьки.
Сели гули гулевать,
Стали «дуду» напевать.
- Дуда, ты, дуда, куда ходила?
- На базар.
- Что купила?
- Косыньку.
-Зачем тебе косынька?
- Травку косить.
- Зачем травку косить?
- Коровушку кормить.
- Зачем коровушку кормить?
- Чтоб молочко давала.
- Зачем молочко?
- Ребятушек поить.
- Зачем ребятушек поить?
- Чтобы щепочки носили.
- Зачем щепочки носить?
- Чтобы печку топить.
- Зачем печку топить?
- Свинкам корм варить.
- Зачем свинкам корм?
- Чтобы ямки рыли.
- Зачем ямки рыть?
- Столбики ставить.
| Бабушка Мария Алексеевна Николаева с дочерьми |
Галина, Нелли, Сергей
- Зачем столбики ставить?
- Чтобы полочки класть.
- Зачем полочки класть?
- Чтобы сыр-масло класть.
- Где сыр-масло?
- Собачка съела.
- Где собачка?
- В лес убежала.
- А где лес?
- В огне сгорел.
- А где огонь?
- Водой залило.
- А где вода?
- Быки выпили.
- А где быки?
- В гору ушли.
- А где гора?
- Черви источили.
- А где черви?
- Гуси поклевали.
- А где гуси?
- Люди постреляли.
- А где люди?
- Примерли.
- А где гроба?
- Пригнили. У попа в мешке да на горлышке.
У меня есть замечательная тётя – Нелли Никифоровна Ушакова, которая живёт в селе Верх-Ича Куйбышевского района Новосибирской области. Она долгие годы проработала учителем Верх-Ичинской средней школы. Сейчас она на пенсии. Но не может сидеть сложа руки: она пишет стихи.
Малая родина… Что это значит?
Это когда ты на зорьке рыбачишь,
Видишь, как солнце встаёт, просыпается,
Овцы, коровы в стада собираются.
Это когда ты с уловом придёшь,
Кружку парного сразу попьёшь.
Бабушка в печке хлеб испечёт,
Мама на завтрак всех позовёт.
Ну, а потом на покос все пойдём.
Вот где раздолье! Косим, гребём
Мы на лугу траву ту духмяную.
От ароматов её будто пьяные.
Что нам там зной, пауты, комары
В речке остынем потом от жары.
Вечером в бане тело напарим,
Укусы, царапины сразу прожарим.
Выйдем из бани – легко, весело.
Усталость пройдёт, будто нету её,
Как будто ты снова на свет народился.
Как хорошо, что в селе ты родился!
Бабушка днём пирогов напечёт,
Вечером ужин на стол соберёт.
Радость и смех у нас за столом.
Кончился день. Всё было с добром.
Малая родина… Что это значит?
Это когда вдруг душа твоя плачет
И по селу, по друзьям и по речке,
Также по нашей по русской по печке,
Что согревала нас в стужу зимой.
Печка лечила от хвори любой.
Малая родина, что с тобой стало?
Кто допустил, чтоб село зарастало,
Чтобы народ уезжал из села.
Что же за власть его так довела?
Слышите нас наверху, властелины?
Вы же из сёл породили могилы.
Местная власть и районная тоже,
Дальше в селе жить так негоже.
Малая родина – это как мать.
Малую родину надо спасать!
| Моя мама и её три дочери: Елена, Юлия и Лариса |
Меня зовут Турнаева Лариса Валерьевна. Я родилась в 1972 году в деревне Андреевка Куйбышевского района Новосибирской области. Моя мама – Киселёва (Николаева) Тамара Никифоровна. Она 40 лет проработала в Андреевской основной школе учителем биологии, химии и географии, а затем трудового обучения и изобразительного искусства. Они вырастили трёх дочерей: Ларису, Елену и Юлию. У каждой из нас есть сын и дочь.
Наших родителей уже нет в живых, но мы, их потомки, помним их и рассказываем своим детям о наших родовых корнях, чтобы не прерывалась та тонкая ниточка памяти, которая связывает всех нас.
Сейчас я живу в селе Балман Куйбышевского района и работаю учителем русского языка и литературы Балманской основной школы. У меня двое детей. Дочь – студентка 2 курса НГПУ, а сын заканчивает 9 класс. Ещё я увлекаюсь устным народным творчеством, пою уже 13 лет в составе фольклорной группы «Нареченька» села Балман, который в 2013 году получил звание «Народный».
Я хочу рассказать о своих далёких предках, которых знаю только по фотографиям да по рассказам своих родных и близких. В своей работе я использовала воспоминания и записи тёти, Нелли Никифоровны Ушаковой, маминой сестры, которая собрала весь материал о своих родных и оформила его как родословную. Она же составила генеалогическое древо нашей семьи.
Все эти материалы она мне разрешила использовать для данного конкурса в надежде, что кто-то ещё узнает об истории нашей семьи. Ведь жизнь наших предков – это история семьи, а её должен знать каждый.
Комментарии