Республика Бурятия

Выбрать регион
ВойтиЗарегистрироваться
Логин
Пароль
Забыл пароль

Краеведческий портал

Районы

Сапер Николай Устьянцев

16 мая 2012

отрывок рассказа из книги «Встречный удар», Бурятского книжного издательства 1988 года. Автор рассказа журналист Андрей Капустин.

  

Случается так: ясной лунной ночью, когда каж­дая былинка на земле радуется жизни, когда видно все окрест на много-много верст - в такие вот минуты покидает человека сон, и он долго ворочается в посте­ли, не в силах уснуть, и в памяти его словно кадры забытого старого фильма неслышно струятся воспоминания, да такие, что вроде бы и пережито все давно, а все равно захватывает дух и больно сжи­мается сердце.

 

Такое часто бывает со старыми солдатами. Спроси­те любого из них о самом памятном, самом трудном дне войны - и в такой вот полуночный час вы услы­шите рассказ, неповторимый по своей простоте, драматизму и правдивости. Сколько солдат – столько и судеб, словно в гигантском зеркале отразившихся в одном-единственном, но незабываемом дне. На­верное, из таких вот незамысловатых рассказов и складывается история великого солдатского подвига.

 

Инженерно-саперный батальон строил укрепления в Забайкальской степи. Новобранец Николай Устьян­цев старался покрепче ухватить выскальзывающий из рук лом и остервенело вонзал его в мерзлую землю. Когда яма наполнялась стылыми, с белыми прожил­ками льда комьями земли, он бросал лом и брал в руки лопату.

В короткие минуты перекуров Николай глядел на свои до крови сбитые ладони и тяжело вздыхал: вро­де бы не привыкать к тяжелой работе, а вот погляди, на что руки похожи. Мокрая от пота шинель быстро теряла тепло и становилась на спине ледяным коро­бом. От холода сводило лопатки. Спасение было од­но - больше двигаться.

 

Лютым выдался декабрь 1943 года. Часто заду­вали шурганы - степные метели, от которых, каза­лось, нет спасения. Бешеный ветер швыряет в лицо пригоршни жесткого, словно град, снега, силится сва­лить с ног, вырвать из рук винтовку. А шапка - на рыбьем меху, а вместо сапог - обмотки, а двупалые солдатские рукавицы годятся разве только для ок­тябрьского морозца ... Не хватает сил, пресекается ды­хание, хочется лечь и не вставать, ничего не слы­шать и ни о чем не думать. Но солдат должен идти вперед, должен выполнять поставленную перед ним задачу - копать противотанковые рвы, устраивать надолбы, оборудовать завалы.

Квантунская армия, насчиты­вающая до миллиона солдат и офицеров, совсем pя­дом, у самых наших рубежей, в любой момент гото­вая поддержать гитлеровцев коварным нападением на Страну Советов. В том, что японцы настроены агрес­сивно, можно было в те дни убедиться не единожды.

 

То и дело самураи-диверсанты совершали дерзкие вы­лазки на нашу территорию. Вооруженные ножами, с круглыми блинообразными минами за пазухой, вра­ги преодолевали за ночь огромные расстояния и были способны на любой, самый отчаянный шаг. Ни­колай видел одного из них, пойманного погранични­ками вблизи расположения их батальона. Как ска­зал политрук, проводивший беседу о бдительности, диверсант имел задание взорвать склад с боеприпа­сами. Политрук говорил еще, а перед глазами Нико­лая вставала картина: связанный самурай идет в ок­ружении двух пограничников. Даже будучи беспо­мощным, он не хочет смириться с судьбой: дико озирается, с ненавистью смотрит на окруживших его солдат, и обтянутые желтоватой кожей крутые скулы его нежно розовеют. Было ясно, что враг непримири­мый и жестокий. «Такой тропинку не уступит,- гово­рили солдаты,- с таким надо бороться».

 

Едва началась война, он с первых дней мечтал поскорее попасть на фронт. Но тех, кто родился в 1926 году, в военкомат не вызывали. Повестка пришла только в конце 1943 года. Николай Устьянцев, как  и другие жители Баунтовской тайги, гордился тем, что отправится наконец воевать. Несколько десятков ново­бранцев пешком вышли из Баунтовской тайги, одолев много труднейших километров зимней дороги. Где-то далеко, на Соколистом, на прииске, остались отец, мать, братья, сестра ... Все они работали не покладая рук для фронта. Так же, как и миллионы других тру­жеников тыла.

Ни молоденький солдат Николай  Устьянцев, едва овладевший навыками и умениями молодого бойца, но рвущийся немедленно на фронт, ни его такие же еще зеленые товарищи не знали, да и не могли в ту пору знать, что военного лиха хватит и на их долю. Они с волнением слушали скупые сводки Совинформ­бюро, а нелегкий труд, подвиги и слава ждали их совсем рядом, за еле видимой в морозном тумане со­ветско-маньчжурской границей.

 

Неподалеку от Цицикара японцы оборудовали мощнейшие оборонительные линии. Один из бастионов был расположен вблизи реки Нони. Это были вры­тые в яру, возвышающемся над зеленой низиной, четырехэтажные доты, напоминающие собой ощетинив­шуюся многоглавую гидру. Атаки пехоты поначалу не увенчались успехом. Шел ожесточенный бой. Си­лы были не совсем равны. Японцы находились в бо­лее выгодном положении. С высокого яра они пре­красно обозревали и простреливали низину из корот­коствольных пушек и пулеметов.

 

Только к вечеру, неся большие потери, наши части овладели первым этажом и взяли в плен 18 сол­дат. Однако за ночь враги вырезали оставленное охранение и воцарились на прежних позициях. К рас­свету «гидра» вновь ожила жалами пулеметных оче­редей и коротким рыканьем пушек. В довершение ко всему японцы развернули минометы и принялись гвоз­дить минами по расположению пехотного полка, от­брошенного на исходные позиции и окопавшегося в низине, заросшей густой и высокой травой.

 

Наступление приостановилось. Положение стано­вилось критическим. Командиры понимали, что за­севшие в дотах самураи хорошо подготовлены к са­мой длительной обороне. Как выяснилось позже, пред­положения эти оказались верными: в укреплении ока­зались большие запасы пресной воды, продовольствия и боеприпасов. Были оборудованы и запасные выходы.

Изменить создавшееся положение могли только артналет и танковая атака. Но походы к яру прикры­вали мощные противотанковые рвы ...

 

Поздно вечером ефрейтора Устьянцева вызвал к себе командир роты капитан Ковальчук.

- Получай боевое задание. Нужна точная сапер­ная работа. Надо рассчитать количество взрывчатки, необходимой для взрыва противотанковых рвов, под­готовить все необходимое, а к рассвету взорвать. Пой- дет е вместе с рядовым Беломестных. Все ясно, Устьян­цев?

- Так точно!

 

Николай знал, что для выполнения такого задания двоих саперов мало. Но такова была обстановка. За прошедший день рота потеряла 43 человека личного состава - так метко и расчетливо стреляли японцы. По  всему было видно, что они хорошо пристрелялись к низине. Весь день на его глазах гибли люди, истека­ли кровью раненые, которых под сильным огнем про­тивника не всегда оказывалось возможным доставить в медсанчасть. Было тяжело, муторно было, к горлу подкатывал плотный комок, и сердце больно сжима­лось в ожидании, когда в высоком и чистом, но все­-таки чужом небе возникал, с каждой секундой на­растая, отвратительный свист падающей мины.

 

Его успокоил пробегавший по окопчику солдат. Он попросил табачку на самокрутку и сказал мимохо­дом, что не надо бояться этого отвратительного свис­та. «То, что свистит - в тебя не попадет. То, что пред­назначено тебе,- прилетит бесшумно». Привычно так сказал. Но Устьянцев по лицу его понял, что случай­ный и мимолетный его собеседник слегка бравирует. Он, Николай, уяснил для себя в этот момент совсем другое: к ожиданию смерти, к смерти окружающих, к ранениям и увечьям, которых он насмотрелся се­годня предостаточно, нельзя привыкнуть ни при каких обстоятельствах. Это недоступно человеческому су­ществу.

Задание, которое дал командир роты, выполнить было непросто. Нужно было ночью преодолеть по мин­ному полю расстояние от своих окопов до рвов, заложить взрывчатку, а после, когда все будет сдела­но, успеть вернуться к своим. Ответственность они с Беломестных почувствовали сразу: среди солдат с неимоверной быстротой распространился слух о том, что к утру подойдут танки. Значит, рвы, а их было четыре, должны быть взорваны обязательно, во что бы то ни стало. Иначе сорвется атака, танки не прой­дут и японцы легко выведут их из строя своими пуш­ками и минометами.

 

Ко рвам подползли в два часа ночи. Наощупь из­меряли их ширину, высоту, длину. «Ширина 4, дли­на 10»,- еле шевелил губами Николай и в уме высчи­тывал требуемое количество взрывчатки. Рвов было четыре. Значит, два должен был взорвать он, а два ­Беломестных. Тогда путь танкам будет открыт. От­деление пехотинцев под  командой сержанта Ильина притащившее взрывчатку, притаилось рядом. Николай: вспомнил, как они пробирались сюда по минному полю под вспышками сигнальных ракет. Сейчас где-то сзади работают остатки инженерно-саперной роты, рас­чищая путь для завтрашней атаки. Они прошли по этому минному полю первыми. Саперы ползли впе­реди, ощупывая каждый дециметр еще теплой после жаркого дня земли.

 

Устьянцев в те минуты думал ­не о том, что сапер ошибается всего раз в жизни. Бы­ло как-то пусто в голове, зато слух, зрение, обоняние  все вокруг замечали и примечали. Позже он прочел ­в одной научно-популярной книжке, что такое состояние называется состоянием предельной сосредоточенности, но тогда, в августе сорок пятого, он этого знать конечно, не мог. Лишь когда нащупал в траве тонюсенькую проволочку и перекусывал ее саперными ку­сачками, шевельнулась в голове мысль о смертельно опасности, обожгла, словно кипятком. Ведь от того, как они с Беломестных сделают проход в минном поле, зависят не только их жизни, но и жизни пехотинцев из отделения сержанта Ильина. А это были в основном молодые ребята. Даже если убьет этой трижды клятой миной только их с Беломестных, японцы по вспышке взрыва засекут всех остальных, навесят осветительную ракету - и крышка пехотинцам. Тог­да и поле минное разминировать будет трудно, и те, кого отправят вслед за ними, вряд ли сумеют взор­вать эти рвы - японцы наверняка утроят бдитель­ность и не успокоятся до самого рассвета.

 

Вот какая ответственность лежала на двух сапе­рах, двух бойцах из Сибири.

 

Минное поле преодолели благополучно. И со взрыв­чаткой управились в срок. Вражеские доты были совсем рядом, всего-то в ста-ста пятидесяти метрах. «Там враг, там враг,- думал Устьянцев, заканчивая работу.- Но ничего, будет вам сейчас хороший сюр­приз. Вся ваша оборона по всем швам затрещит после нашего гостинца ».

 

В дотах все же заметили неладное. Это можно бы­ло определить по тому, как часто стали взлетать в начинающее сереть небо осветительные ракеты, мерт­венным светом озарявшие окрестности. Но от недрем­лющего ока японских пулеметчиков их спас опустив­шийся к самой земле туман. Он был плотный и бе­лый, словно молоко. А они уже управились с делом и спешили вернуться к своим окопам. Не разобрать было, где свои, а где чужие,- такой густой был туман.

 

- Все... Ползите за мной. Только след в след чтобы. Поняли? - шепнул Николай, в последний раз проверяя запал.

- Как не понять. Жить-то охота,- ответил из мглы Ильин.

Неслышно подполз Беломестных, и они отправи­лись в обратный путь.

Где-то совсем рядом послышался негромкий шум моторов.

- Наши танки подошли,- приглушенно сказал Ильин.

 

- Да, это танки,- также шепотом согласился Ус­тьянцев. Они уже доползли до окопа и сидели на самом его дне, сворачивая дрожавшими от пережитого на­пряжения пальцами неуклюжие самокрутки. Руки не слушались, дыхание прерывалось, и табак сыпался на землю.

 

- Ну, Устьянцев, пойдем докладывать,- Ильин досадливо сунул в каpмaн кисет, так и не закурив.

И в этот момент раздались взрывы. Один, другой, третий... Четвертого взрыва не было.

- У тебя не взорвалось, Беломестных,- по на­правлению определил Николай.

 

Японцы открыли беспорядочную стрельбу. Пули вжикали где-то высоко над головами.

 

- Мать твою разэтак,- взорвался сержант.- Нам что, снова под пули лезть, что ли? Да понима­ешь ли ты ...

Закончить фразу он не успел. Беломестных ска­зал тихо:

 

- Я сейчас,- и, перевалившись через бруствер, растворился в тумане. Никто даже не успел его ок­ликнуть, так быстро он исчез.

 

Все молчали. Слышно было, как уже развернув­шись в длинную цепь, тихонько, словно подкрадыва­ясь к проходам, оставленным в передней линии око­пов, приближаются танки. Они ждали сигнала для атаки.

Откуда-то сзади доносилось приглушенное туманом ржание лошадей, урчание грузовиков. Там заканчи­вали свои приготовления артиллеристы.

 

Николай никогда не думал, что так долго может тянуться время. Они уже пришли на командный пункт и, доложив обо всем, стояли, вглядываясь вперед. Ус­тьянцев вслушивался в шорохи, но, как ни старался, не мог определить, близко или далеко от них нахо­дится сейчас Беломестных .

 

Ведь танк завалится в ров, выйдет из строя. А если не один танк, а два или три? Может атака сорвать­ся. Скажут, что это за саперы, кто такие? Это же по­смешище будет ... И парень ушел черт те куда ... »

Именно в этот момент, когда он уже начал сомне­ваться, что задание будет выполнено успешно, прогре­мел четвертый взрыв.

 

И тотчас же, разрывая на мелкие клочья вязкий туман и остатки тишины, громоподобно ударила ар­тиллерия, и передний край японцев озарился огнен­ными сполохами.

- Вот это салютl Вот это салют! Так их, гадовl­ - Восторженно орал кто-то охрипшим голосом

 

Спустя полчаса артподготовка закончилась. Взре­вели на полную мощь танковые моторы, и стальной вал, сметая все на своем пути, покатился на доты.

Сапер Беломестных обратно не вернулся ...

 

К вечеру того же дня Якишинский укрепрайон пал.

 

 Сержант Ильин назавтра совершил подвиг. И командир роты, который с утра назначил Николая  связ­ным при себе, приказал вытащить его из-под огня.

Когда он подполз к Ильину, то увидел, что ему отор­вало ногу,  выполнив приказ, доставил сержанта в санчасть. Крепкий он был парень. ведь его не по воздуху нес, а тащил по земле, где волоком, где на себе, а он ни единого раза не застонал. Побелел весь, зубы стиснул, но молчит.

 

Николай Андреевич с тру­дом скрывал волнение и было известно, что год или два назад он перенес тяжелейший инфаркт мио­карда, и бередить понапрасну его душу не хотелось.

После войны работал строителем. Многие дома ру­бил он в Курумканском районе. Николай Андреевич был одним из тех, кто строил знаменитый мост через реку Баргузин вблизи села Сахули. Qколо тридцати лет назад его как умелого плотника пригласили стро­ить в таежном глухом уголке жилье для лесорубов. Позже на месте звериных водопоев вырос довольно большой рабочий поселок с весенним названием Май­ский, и сейчас уже мало кто помнит тамошних первопроходцев. А был среди них и Николай Андреевич. Дело сапера - не только разрушать, но и строить.

 

В последние годы работал шофером. И оба сына его, Андрей и Виктор, тоже пошли по отцовским сто­пам - водят машины. Один в наших краях, а другой, старший, Андрей, на севере Якутии.

В селе Могойто Устьянцев построил себе крепкий, на большую семью рассчитанный дом.

 

- Меня тогда орденом Славы наградили. Третьей степени, - неохотно вспоминает Николай Андреевич.  

 

Источник: отрывок рассказа из книги «Встречный удар», Бурятского книжного издательства 1988 года.

Андрей Капустин

Автор: nina_boronina
Просмотров: 3009

Комментарии

Для добавления комментариев необходимо авторизоваться на сайте
Добавить материал

Родное село
Цель портала - объединение всех кто любит свое село, у кого болит сердце за его будущее, кто не хочет забывать свои корни.
e-mail:
Яндекс.Метрика
Создание сайта -